Гулета уже развернулась и снова шла на восток. Вскоре покажется силуэт Черного острова, Джабраил с Ахмедом мыли палубу, опять стало чувствоваться напряжение, на обрывок карты, что оказался у меня в руках, полагаться нельзя, это я знал точно, но вот что делать?
— Тебе понравилась песня? — услышал я голос Дениз.
Она тихо подошла и села рядом, уже одетая, в майке и джинсах. Без косметики глаза ее казались беззащитными, я не мог не смотреть в них, хотя и чувствовал, что поведение мое иначе, чем наглым, не назовешь.
— Понравилась! — ответил я.
— Это заметно, ты так слушал, что понятно, от чего ты сбежал…
— От чего?
Она улыбнулась краешками губ, а потом выдохнула это ненавистное мне словосочетание:
— От одиночества!
Мне хотелось рассказать ей про все мои тени и призраки, про ангелов, что некогда были со мной, но оставили меня, непонятно за какие грехи. И про то, что я сдуру влюбился в нее, хотя смысла в этом нет никакого, нам никогда не быть вместе, кто я для нее? Всего лишь очередное мужское пятно, да еще иной национальности и вероисповедания, пришелец из другого мира, забавный, но не более.
На горизонте показалась звезда. Все, как и положено, до сумерек еще долго, но Венера уже мерцает над горизонтом. Пройдет пара часов, и она исчезнет, наступит время иных светил, к этой поре мы уже будем на берегу, воплощая в реальность фантомы моего безумия.
Я смотрю на Дениз, мне отчаянно хочется обнять ее и поцеловать, но если сделать это, то все можно разрушить, даже не существующее, более того, не осуществимое. Лучше просто любоваться ее лицом, полными губами, так не похожими на губы Леры, у них между собой вообще ничего общего, русская и турчанка, Полярная звезда и Венера, хотя с той я какое-то время находил общий язык, но эта поняла меня сразу. Понятно, от чего ты сбежал, от одиночества!
Она встает, странно смотрит на меня и уходит с палубы. Что-то промелькнуло, прикоснулось и исчезло, может, давно утерянный ангел внезапно пролетел рядом и махнул напоследок крылом.
— Иди в каюту, замерзнешь, ветер поднимается! — сказал невесть почему оказавшийся опять на палубе матрос Джабраил.
19. Черный остров
Если мир похож на театр теней, то издали Черный остров напоминает контур кита, готового нырнуть в море. Голова и хвост уже под водой, а тело парит над волнами своей многотонной массой. Только в случае с островом это сотни тысяч тонн круто вздыбленных напластований песка и камня, покрытых невысокими и плохо проходимыми зарослями темно-зеленого кустарника, отчего даже на солнце склоны кажутся затянутыми почти черным ковром, накинутым некогда на этот ошметок земли руками самого Бога.
Мы идем вдоль берега, на расстоянии метров двадцати от него. Скоро упадут сумерки, а я все еще не знаю, где отыскать необходимую подсказку, карта больше ничего не скажет, она мертва, как и положено быть тому, что ты получил из рук призрака. Остается лишь смотреть на берег, освещаемый печальными лучами предвечернего солнца, и пытаться самому разгадать загадку: если что и есть здесь, то где?
Скорее всего, это должна быть пещера. Или грот. Отверстие в скале, ход, ведущий к самому центру земли. Береговой склон испещрен большими и малыми дырами, если проверять каждую из них, то этим можно заниматься неделями, если не месяцами. Разве что уповать на провидение, но для этого все равно надо получить какой-то знак, толчок в спину, внезапный удар под дых.
Показывается причал для яхт, сейчас он уже пуст, все гулеты и катера ушли обратно в Бодрум. Никто не встречает нас, только местный секьюрити и по совместительству матрос принимает у Ахмета швартовы и долго ворчит, пока Мамур не дает ему несколько смятых лир, что моментально исчезают в кармане донельзя выцветших джинсов.
Мы ступаем на доски причала, после дня в море нас всех немного покачивает. У меня еще есть час, чтобы крикнуть «Эврика!», и если я ничего не придумаю за это время, то можно и самому нырнуть где-нибудь здесь, найдя местечко поглубже, да еще чтобы было побольше камней, о которые так просто размозжить голову.
Арнольд явно устал. Не знаю, догадывается ли он, что ему дурят голову, если честно, мне бы этого не хотелось, кто знает, что может выкинуть разъяренный бык, привыкший у себя на родине решать все проблемы если не одним, то двумя способами, силой и хитростью, и я точно знаю, какой он выберет на этот раз.
Мамур будто догадывается о моих страданиях, он опять находит местного турка и о чем-то говорит с ним, тот улыбается в ответ и исчезает в уже закрытых на ночь дверях кофейни. Нас подзывают взмахом руки, и Мамур с гордостью объявляет, что сейчас вот мы перекусим, ну а потом пойдем на дело. При этих словах он внимательно смотрит на меня, мол, думай быстрее, больше я помочь ничем не смогу.