Просто я провел его с женщиной, которую люблю. Или хочу полюбить. Не знаю. Мы с ней как те два путника, что идут вместе по одной дороге, но никак не могут оказаться рядом, между ними стена, и ни дверей, ни ворот поблизости.
Я плачу по счету, чаевые уже включены, фавн может быть спокоен и опять идти в свой лес, к нимфам.
Как там у Сулеймана Великолепного?
Обратно мы едем в такси, Дениз склонила голову мне на плечо и задремала. Водитель даже выключил музыку, хотя для местных таксистов это нарушение устойчивого миропорядка. Я опять обнимал ее за плечи, прекрасно понимая, что больше это в моей жизни не повторится.
Нельзя зависнуть между двумя мирами, как невозможно одновременно жить в прошлом и настоящем. И как бы чудесно ни было проснуться завтра утром с Дениз в одной постели, этого не произойдет. Простит ли мне она отказ? Не знаю, но на ее вопрос, не зайду ли я к ней выпить перед сном, отвечаю «нет», хотя один Бог ведает, как мне этого хочется.
22. Гечмиш олсун
На душе было тяжело. Я все-таки зашел не в ту дверь, да и вообще пошел не по той улице. Это, конечно, метафора, но жизнь и состоит из них. Любовь — метафора, ненависть — тоже. Иное дело, что так и тянет приплести сюда смерть, равно как ад и рай, только это ведь не так, все намного проще, без мистических завихрений и игры бесполезных слов, превращающихся в томительные картинки несуществующей реальности.
Опять вернулся хюзюн. Он накрыл собой Бодрум и окрестности, весь полуостров скрылся в липком мареве, будто прошел очередной пожар, что так часто бывают здесь в высокий сезон. Опалил вершины холмов, пожрал поросшие соснами взгорья, оставил мрачные пустоши после себя да хлопья сажи, что ветер понес в сторону отчего-то безмятежного моря.
Внезапно пошел дождь, неожиданный для этого времени года. Такое здесь случается раз в десять лет, говорят старожилы. Пошел ниоткуда, ни тучки не было на голубом летнем небе. Он смыл следы пожара, липкое марево исчезло, я стоял на набережной, промокший до нитки, а дождь и не думал заканчиваться, может, действительно наступил час, когда должны развернуться хляби небесные, и будет так лить еще сорок дней и ночей.
Море выйдет из берегов, скроется в нем замок, даже самая высокая башня не будет видна из-под бурлящих волн, да и города не будет, смоет дождь белые дома, унесет их за горизонт. Но и горизонта не будет, только стена воды, накрывшая мир. А когда взвоют небесные трубы и все прекратится так же, как и началось, из пучины морской покажутся иные создания, с выпуклыми рыбьими глазами и прекрасными ликами андрогинов. Только навряд ли кто-то из нас увидит их столь близко, чтобы оценить эту красоту.
Набережная опустела, дождь смыл с нее всех гуляющих, замок проступает сквозь хлещущие струи, пока Господь защищает город, то и его хранители стоят на страже. В ливень, в жару, в зимний промозглый холод, когда наступает пора штормов и волны разбиваются о берег, вынося на него остовы разбитых судов да черепа и кости тех, кто еще недавно живым уходил на рассвете в просторы Эгейского моря.
Неподалеку от меня растет большой платан с развесистой кроной. До него ближе, чем до любого кафе на набережной, дождь все равно закончится, но лучше укрыться под деревом, чем продолжать стоять под хлещущими струями воды.
Солнце огромным шаром продолжает катиться по небу, ливень ему не помеха, мне уже не до метафор, я промок до нитки, скорее бы забраться под платан, прижаться к стволу, к морщинистой коре, теплой, несмотря на небесные хляби. Но и душе ведь уже стало легче, тяжесть пропала, будто смыта дождем. А вскоре он закончится, и тогда мир преобразится, может, и во мне что-то изменится и я найду нужную улицу.
Подбежав к дереву, я вижу, что место занято. У ствола на корточках сидит мужчина, явно потрепанного вида. Не стоит думать, что здесь нет бомжей, может, не так много, как у нас, но они есть. Бесприютные, неприкаянные, но удивительно гордые, как и положено тем, кто знает полную меру свободы и независимости и давно уже привык к тому, что никому не нужен в этой жизни.
Мне даже показалось, что я уже видел этого человека. Несколько дней назад я вышел поздним вечером на пирс, было это как раз после того, как я вернулся из города, проводив до дома Дениз, так и не зайдя к ней, чем пустил все развитие сюжета моей жизни по иному пути.