“Если кто-то служит духовному учителю и вопрошает его, — сказал Прабхупада, — тогда духовный учитель очень либерален, щедр и с радостью дает ответы. Но в Кали-югу многие расходятся во мнениях даже с их духовным учителем.
Никто не может отвергнуть духовного учителя и в то же время утверждать, что он понимает его наставления. Если я говорю, что люблю Кришну и при этом даю пинки его преданному, то что это за любовь? Если я хочу стать сознающим Кришну, то я должен жить с преданными и Божествами. Не должно быть так, что я люблю Кришну, а жить иду на железнодорожную станцию.”
Поскольку мы собирались недолго пробыть в Токио, я не стал утруждать себя тем, чтобы распаковывать чемоданы или доставать мою печатную машинку. Мы прободрствовали допоздна, и затем я улегся в своем спальнике на полу прямо перед дверью в комнату Прабхупады. Я с удовлетворением размышлял о своем назначении в этой жизни — быть сторожевой собакой у двери моего возлюбленного духовного учителя, и в таком умонастроении вся странность мирского окружения не могла повлиять на меня. В действительности я лежал не в темном коридоре где-то в Токио, а перед порогом в комнату Прабхупады.
Рано утром следующего дня Прабхупада вышел .на прогулку по улицам, прилегавшим к нашему
дому. Было очень холодно, и земля была покрыта снегом.
На Прабхупаде было длинное пальто с капюшоном, сделанное для него одним из преданных, и которое я, чему я теперь был весьма рад, таскал с нами в багаже с самого Лос-Анджелеса. Почти все еще спали, нам повстречалась только одна пожилая женщина, одетая в традиционное японское кимоно, которая при виде Прабхупады поклонилась до пояса, признав, видимо, в нем святого. Мы вошли в маленький парк, площадь которого не превысила бы площади обычного закоулка на Западе. Он был разбит чрезвычайно хитроумным образом, и следовать за Шрилой Прабхупадой по его узким дорожкам, ныряя между веток, как настоящий исследователь, было для меня захватывающим, мистическим приключением. Шрила Прабхупада процитировал стих, произнесенный Шукадевой Госвами: “Разве деревья не дают плодов? разве люди не выбрасывают ненужную одежду на улицу? разве в горах нет пещер?” Так Прабхупада описав жизнь по-настоящему отреченного человека.
“Эти японцы, — продолжал он, — так тяжко работают, чтобы жить в прекрасных домах. Но Шукадева Госвами говорит, что не следует льстить материалистам с целью добыть пищу, одежду или жилье. Если человек отречен, тогда сама природа, под руководством Бога, снабдит его всем необходимым, позволив человеку, таким образом, уделять все свое время самосознанию.” Идя следом за Шрилой Прабхупадой, я спросил: “Но хиппи с Гавайев могли бы сказать, что они следуют этим стихам Шукадевы Госвами, питаясь только фруктами и нося только брошенную кем-то одежду.”*
“Потому-то ваырагъя и бессмысленна без сознания Кришны.” — ответил Прабхупада. — “Обезьяны тоже живут в лесах и едят фрукты, но у них множество подружек и они активно занимаются сексом. Если человеческое существо живет подобно обезьяне, то в следующей жизни оно будет животным. Как в этом индустриализированном Токио, где люди тяжко работают ради чувственного удовлетворения, готовя себе таким образом тело животного в следующей жизни. Ты хочешь жить, как животное или вернуться к Богу?”
Всю остальную часть дня Прабхупада провел в своей маленькой комнате и снова говорил о преданных, которые отходят от общения с Вайшнавами. “Те, кто перестают следовать садхане, — говорил Прабхупада, — заявляют, что они выше правил и ограничений преданного служения. Но это неправда. Следуй этим правилам или же тебе придется следовать другим. Нам приходится следовать правилам дорожного движения, правилам рождения, правилам смерти, болезней и старости. Эти негодяи утверждают, что они — возвышенные преданные, но они не пришли, чтобы увидеть меня и предложить свои поклоны.” Таким образом Прабхупада подчеркнул, что продвинутым преданным является тот, кто предан духовному учителю и строго следует его наставлениям. Таков был критерий для каждого.
Во второй половине дня пришли несколько представителей печатной компании Дэй Ниппон, которая уже несколько лет печатала книги Прабхупады, и почтили прасадам вместе с Прабхупадой. Один из этих бизнесменов проводил нас в аэропорт и пробыл с Прабхупадой вплоть до момента, когд<* мы пошли на посадку в самолет, вылетающий в Гонконг.
До сих пор я не сталкивался с какими бы то ни было проблемами в отношении организации наших поездок. Кругосветные билеты у нас были куплены зарание, и все работало по расписанию. Но сама мысль о предстоящем путешествии, волокита с багажом, связь со следующим храмом и возможные задержки или различного рода трудности постоянно приводили меня в беспокойство. Но поскольку дела продолжали двигаться гладко, я постепенно осознал, что от меня ничего не зависело, что Кришна сам вел Прабхупаду, Своего чистого преданного. Это полностью соответствовало словам Шрутакирти, сказанным, когда он уходил, а я принимал на себя обязанности слуги. По ег< овам вокруг Прабхупады и того, кто с ним путе. гвовал, казалось, существовала особая защитная а>А \ Тем не менее я не переставал переживать во время поездок, так как считал себя ответственным за безопасность и комфорт Прабхупады.
*
Мы приземлились в Гонконге глубокой ночью. Проходя через иммиграционную и таможенную зоны, мы заметили Бхуриджану и его жену Джагаттарини, ожидающих в зале с большой гирляндой для Шрилы Прабхупады. На Бхуриджане было дхоти, а на его жене сари, и оба они носили китайские жакеты. Они более эмоционально приветствовали Шрилу Прабхупаду, чем Гопала Свами в Токио, но выглядели испуганными. Прабхупады же был суров и серьезен. Предложив Шриле Прабхупаде гирлянду,
Бхуриджана продолжал стоять рядом с нами, пребывая как бы в трансе от волнения, пока я не вмешался: “Что нам делать с багажом, Бхуриджана Прабху?” Прабхупада пристально смотрел на них, а Бхуриджана вместе со своей женой выглядели так, будто они вот-вот упадут в обморок. Мне пришлось повторить: “Что же нам делать с багажом, Бхуриджана Прабху?” И только после этого он задвигался.
Они взяли напрокат черный лимузин Ролсс-Ройс, который, сверкая фарами, остановился перед зданием аэропорта. Бхуриджана и его жена попросили меня сесть спереди вместе с Пандитджи, в то время как сами они поехали сзади с Прабхупадой. Как только мы отъехали, они заговорили. Джагаттарини потянулась вперед и закрыла стеклянную дверцу, разделявшую заднее и переднее сиденья автомобиля. Они не хотели, чтобы я слышал их разговор, но мне удалось уловить суть того, о чем говорилось. Они являлись еще одним примером преданных, которые под влиянием Анандаджи оставили ИСККОНовский стандарт. На Гавайях Судама упомянул о том, что Бхуриджана также находится под влиянием Анандаджи, на что Прабхупада ответил: “Да, я знаю, поэтому я туда и еду, чтобы спасти его.” Перед тем, как Джагаттарини закрыла дверцу, я услышал, как Прабхупада спросил их: “Кто ваш духовный учитель?” И Бхуриджана ответил: “Вы Шрила Прабхупада.” Затем Прабхупада спросил: “Так почему же вы закрыли храм?” На что Бхуриджана ответил: “Дело в том, Прабхупада, что мы перестали проводить утреннюю программу.” После этого я уже не мог слышать всего. Я услышал, как Прабхупада вскричал: “Они негодяи!” Я подозреваю, что он
имел в виду того, кто сказал Бхуриджане не проводить регулярно программы в храме.
Мне также показалось, что Прабхупада спросил их о том, чем они как его представители занимались в Гонконге — поклонялись ли они Божествам, распространяли ли книги? Поскольку Анандаджи пренебрегал распространением книг , то было вполне вероятно, что они тоже не занимались этим. Одно становилось ясно при взгляде на заднее сиденье — Шрила Прабхупада сурово отчитывал Бхуриджану, в то время как тот вместе с женой, дрожащие и потрясенные, принимали это как могли. Шрила Прабхупада был крайне озабочен положением вещей, с которым ему пришлось теперь столкнуться, и был совершенно поглощен разговором со своими учениками, проходившим пока мы ехали утром по темным пустынным улицам. Я знал, что Шрила Прабхупада в этот момент наставляет заблудших учеников на путь истинный, как только он один мог это делать, и я восхищался им, сидя на загруженном багажом переднем сидении, находясь в компании клевавшего носом Пандитджи и молчаливого шофера. Прабхупада вносил во все ясность, куда бы он ни ехал. Встречаясь с личностью, которая была сбита с толку, он сам никогда не приходил в замешательство и всегда был очень решителен. К концу нашей поездки, когда мы проходили через двери гонконговского отеля Хилтон, я думал, что Шрила Прабхупада уже наверняка достиг цели своего визита — спасти Бхуриджану и Джагаттарини.