Браун ещё с минуту стояла, как дурочка. Не двигалась, только хлопала чёрными ресницами и старалась дышать тихо, будто если её дыхание будет слишком громким, Ван услышит. Он услышит и вернётся, чтобы посмеяться над её наивностью и по-настоящему ответить на её нахальное поведение. Но минуты тянулись одна за другой, а девушка всё так же смотрела на поворот, за которым исчез Джексон. Пустой коридор казался как никогда холодным, хоть и всё здание хорошо отапливалось, а на улице и вовсе было достаточно тепло. Сашу слегка передёрнуло от воображаемого холода. Это привело девушку в чувства, и, окинув пустой коридор внимательным взглядом ещё раз, она всё-таки зашла в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Словно до сих пор боялась лишнего шума.
Джексон шёл медленно, не торопясь и совершенно бесшумно до самого кабинета. В его голове не было ничего: ни одной мысли, внутреннего голоса, рассуждений или прокрутки произошедших событий. Ничего. Джексон даже не думал, куда идёт и зачем. Только оказавшись в кабинете, когда тяжёлая дубовая дверь закрылась, а парень остался только с самим собой, в голове словно что-то взорвалось. Мысли нахлынули все и сразу, таща в своём потоке чувства, которым Джексон был не рад. Секунда, и от неконтролируемых и бушующих внутри чувств ему захотелось что-то ударить. Нет, ему было необходимо что-то ударить. Иначе, не разбей Ван в тот момент чего-нибудь, казалось, разбился бы сам.
В обиход пошла бутылка скотча двадцати летней выдержки, которой парень встречал себя с больницы. Со стола она полетела прямиком в стену. Дорогой напиток оставил на обоях желтеющее пятно, а стекло разлетелось на мелкие куски. Удовлетворение не пришло. Пришло желание большего. Внутри всё жгло от гнева, который даже самому Вану был не понятен. С гневом проснулись те чувства, с которыми он сжимал горло Саши.
— Нет, — еле слышно выдавил Джексон. — Нет, нет, нет, — голос парня становился всё твёрже. Его трясло, а руки судорожно сжимали волосы на голове у самых корней. — Нет! — уже кричал парень, когда его рука потянулась к очередному стеклянному сосуду на его столе, которой оказалась крупная керамическая ваза. Ваза полетела вслед за бутылкой Chivas Regal. — Я… спокоен, — дрожащим голосом шептал Ван. Он понимал всё. Понимал, что невменяем. Что сходит с ума, но отчаянно пытался в это не верить. Пытался убедить сам себя в том, что всё в порядке, словно незнание и ложь уберегут его от реальности. — Я… я в полном порядке. Я спокоен, — словно мантру читал парень.
Казалось, всё это начало помогать. Дрожь постепенно утихала, а в стену больше не летели вещи. Дыхание выравнивалось и всё становилось на свои места. Но кто-то словно решил, что этого мало. Что всё должно быть не так гладко, что в этом всём не хватает драмы. Тогда в дверь легонько постучали. Джексон напрягся и замер.
Меньше всего на свете он хотел сейчас кого-либо видеть в таком состоянии. Ведь ещё один неверный шаг и срыва будет не избежать.
Стук сменился тихим женским голосом, а Джексон казалось перестал дышать. «Чёрт!» — не успел он подумать, как дверь с еле слышным скрипом открылась.
— Мистер Ван, — в комнату, словно змея, вползла Ю Рин. — Почему вы мне не отвечаете? Вы заняты? Может, уделите мне минутку-другую? — приторным тоном говорила девушка, закрывая за собой дверь.
— Мне не до тебя, — как можно более спокойно ответил Ван и попытался обойти свой рабочий стол, как бы защищаясь им.
Однако Ю Рин была довольно настырной девушкой. Отказы, даже от начальства, её не устраивали. Возможно, это вина Вана. Он слишком её разбаловал, слишком много позволял, просто потому что она хорошо работала ртом и невероятно искусно использовала своё тело в постели. Потому в доме второй хозяйкой была именно она и только форма горничной хоть как-то приравнивала ее к другим девушкам, работающим в доме.
— Но, Джексон! Ты уже совсем забыл про меня! Неужели я хуже этой мерзкой русской шлюхи?! — Девушка топала ногами и демонстративно хмурила брови, а к щекам приливала кровь. — Почему ей столько внимания?! Чем вообще вас могла заинтересовать эта мерзкая девчонка?!