Джексона буквально передернуло от слов матери. Но стараясь не выдавать своего встревоженного состояния Ван включил дурочка:
— Что? О чем ты?
— Ох, вот только не нужно пытаться меня обмануть, я твоя мать! Ка Йе, даже не пытайся что-либо скрыть от меня, кто по-твоему научил тебя врать? Так кто она? Что за девушка вскружила голову моему бедному сыну?
Ван молчал. Он чувствовал, как на его лбу выступает холодный пот и как кончики его пальцев немеют. В его голове никак не укладывалось почему мама так яро уверена, что он влюблен, ведь это не так. Да что там! Это глупое предположение и близко не стоит с настоящими причинами приступа злости и беспокойного сна. Ван лишь «слегка сбит столку», как он частенько говорит себе. И все же он не спешил перечить матери.
— Все так плохо? — Женщина складывает брови домиком. Тишина. — Боже, милый, на сколько же она хороша? Что твоя хваленная «Сашенька», будь она трижды проклята, уже не может отвлечь тебя от всех забот, от жизни за пределами щели меду ее ног? — Уже как-то злобно шипела миссис Ван.
— Мам, сколько раз говорить…
— Да-да, «сколько раз говорить, что она лишь шлюха и никак не может повлиять на твою личную жизнь». Но тем не менее она влияет?! Я совершенно не удивлюсь, если проблемы с девушкой, что тебе нравится возникли именно из-за этой паршивой русской шлюхи! Она одурачит тебя! Ну пойми же! Я ведь забочусь о тебе! Давно пора избав…
Следующие слова матери, Ван молча пропускал мимо ушей. Он думал о своем, он думал о Саше. Джексон, как бы он это не отрицал, что-то испытывал к этой «русской шлюхе», но признаваться не хотел не то, что матери, он не признавался в этом даже себе. Словно боялся правды, которая отражалась в его эмоциях.
Ван все же выпроводив мать из дому к обеду, обрел мнимую иллюзию тишины и покоя до самого вечера этого ужасного дня. Но на деле мысль о Саше ни на минуту не покидала его. И только когда солнце давно закатилось за горизонт, опустошая очередной бокал дорогущего виски, Джексон все же пришел к трезвому решению своей проблемы, по крайней мере он так думал. Ведь трезвыми его мысли и идеи не были ни в каком из понятий.
О своем поступке парень пожалеет еще не раз и жалеть будет долго, но тогда за него все решал алкоголь.
В тот вечере, ведомый дурманящим напитком и гневом Ван ворвался к Саше. Девушка, не ожидавшая столь резкого визита, спокойно читала лежа на кровати, но, когда в комнату влетел пьяный Джексон книга была последним, о чем девушка думала.
— Раздевайся! — почти рычал Джексон.
Шатаясь, он закинул голову заливая в горло очередную порцию алкоголя, прямо с горла бутылки, которую парень как ни странно не забыл прихватить с собой.
Девушка конечно команду не выполняла, ее сковывал страх. Впервые за долгое время Саша чувствовала что-то подобное, словно пойманный врасплох зверек, она сама, не понимая зачем и куда, побежала. Куда угодно лишь бы скрыться. Но Джексон кинулся за ней. Выход из комнаты был только один и тот был перекрыт, потому девушка рванула в сторону двери в ванную комнату. Добежать не удалось, ее без всяких усилий, не смотря на состояние, нагнал и схватил за руку Джексон. Он ухватился за хрупкую девичью руку, чуть выше локтя и сжал так сильно, что аж костяшки пальцев у него побелели, а Саша заныла от неприятных ощущений.
Коснувшись слегка холодной мягкой кожи и притянув жертву к себе Ван свободной рукой схватил темно синие волосы под самый корень и потянул их от себя, открывая еще более нежную, фарфоровую кожу шеи. Крышу парню сорвало окончательно, когда он втянул носом аромат Саши так, словно ему необходим был этот запах, как сильный наркотик, как кислород после долгого удушья. Ни секунды, не колеблясь и не раздумывая парень крепко прижался к шее губами. Жадно целуя и кусая кожу до уродливых синяков и крови, освободившей девушку, от мертвой хватки, рукой, тут же схватился за горлышко серой, просторной футболки, в которой Саша обычно спала и резким движением с треском разорвал достаточно плотную ткань, оголяя упругую грудь без бюстгальтера.
— Стой! — попыталась оттолкнуть от себя парня Саша, впиваясь ногтями в его плечи, чувствуя, что вот-вот порвет рубашку.
Она встретилась глазами с Джексоном и сердце у нее замерло. В них играли огни безумия, а широкая улыбка на лице парня пугала до дрожи в коленях. Впервые девушка почувствовала непреодолимый страх, она даже не представляла, что можно ожидать от своего рабовладельца, ведь раньше ничего подобного не случалось. Но сейчас…
…сейчас стоило готовится к худшему, Джексон был неуправляем.
И вдруг он остановился:
— Раздевайся, — снова приказал он, но на этот раз тихо, дыша прямо в шею девушки. — Иначе я сдеру с тебя остатки этих тряпок сам, — шептал Ван касаясь губами покрасневшего от прилившей к нему крови уха.
Саша вздрогнула, но снова ослушалась, она последними силами цеплялась за надежду, что до Джексона еще можно достучаться. Ван был не самым хорошим человеком, но до такого он еще ни разу не доходил. Как бы груб он ни был, Саша еще никогда не видела его столь… столь безумным… Злым? Да. В ярости? Еще как. Но безумным…
Трясущимися руками Саша коснулась руки парня, которая все так же тянула ее за волосы.
— Прошу… — девушка почувствовала, как в носу начало щипать и слезы стали накатывать на глаза, мешая четко видеть что-либо.
Ван отстранился от ее шеи и посмотрел прямо в голубые, краснеющие от наступивших слез глаза.
— Прошу, остановись, — дрожащим голосом прошептала Саша и словно перестала дышать, ожидая дальнейших действий парня.
Ван тоже замер, но ступор его продлился не больше пары секунд, потом он снова нагнулся к уху девушки и ледяным голосом прошептал:
— Ты меня злишь, придется по-плохому.
Сашу передернуло, она моргнула и слезы полились градом.
Стоило первой соленной капле сорваться с длинных влажных ресниц и все перевернулось. Ван совершенно потерял контроль. Словно та тонкая цепь, которая его хоть как-то сдерживала лопнула и осыпалась пылью.
Его руки сжимали хрупкое девичье тело Саши сильнее обычного, а зубы казалось стали еще острее и пронзали фарфоровую кожу и плоть в сто раз больнее чем прежде. Девушка не могла остановить слез, которых никогда не проливала перед парнем. Ей было больно и страшно, а губы не переставали шептать беззвучные мольбы о пощаде и просьбы о помощи. Но никто не помог ей, ее никто не услышал.
Саша думала, что той ночью она умерла, она надеялась на это, но все равно открыла глаза следующим утром.
В голове шумело, а тело не слушалось, и каждая попытка им управлять отзывалась острой болью. Глаза Саша не могла открыть минут пять, если не больше. Веки опухли и напрочь склеились друг с другом, во рту было сухо, ужасно сухо, словно девушка не пила уже много дней, губы потрескались и покрылись глубокими ранками от укусов. На груди лежало, что-то тяжелой и не давало дышать, когда глаза девушки все же открылись, не без труда и боли, она опустила размытый взгляд на свою грудь. Еще некоторое время ушло на фокусировку, а когда все наконец прояснилось, то девушке захотелось выколоть себе глаза лишь бы не видеть этого лица.
Парень мирно и безмятежно посапывал, поднимаясь и опускаясь в такт груди дышащей Саши, на которой он лежал. Стеклись бы обстоятельства иначе и свела бы их в постель не жестокая похоть Вана, Саша возможно сочла бы его самым милым парнем на планете. Но по-другому быть не может: Джексон жестокий садист и ее хозяин, а теперь еще и один из самых ненавистных ей людей и теперь Саша никогда его не простит.
Ван словно чувствуя на себе долгий, презрительный взгляд, медленно открыл глаза смотря прямо перед собой, пару раз моргнул, затем так же медленно и как бы неуверенно поднял их на Сашу.
Их взгляды встретились, всего на считанные секунды. Такие разные: один полный ненависти и злости, другой смятения и страха. Каждый думал о своем, и в то же время оба они думали об одном и том же.
— Саша… — наконец одними губами прошептал Ван. — Я… — попытался он продолжить, но слова застряли в горле стоило вспомнить, что произошло прошлой ночью. И как бы Джексон не старался, он так и не смог произнести не слова более.
Лишь молча поспешил покинуть комнату ни разу не оглянувшись на девушку.