Во мне бушевали обида и ревность. Я нашла в социальной сети фотографии этой девушки и почувствовала себя никчёмной и некрасивой. У неё были длинные светло-русые волосы, сочные в меру пухлые губы, красивая округлая грудь… Она во всех отношениях была лучше меня. Я не хотела верить в то, что была для Кирилла тренировочным материалом, девочкой для отработки любовных навыков, ведь до меня у него не было серьёзных отношений. Он поступил подло, воспользовался моей влюблённостью, чтобы заполнить пробел.
Вскоре Кирилл сообщил мне, что мы расстаёмся. Он объяснил своё решение тем, что из-за него я поставила крест на университете и, видимо, полагал, что после расставания с ним я вплотную займусь учёбой. Местом прощания он выбрал крыльцо лабораторного корпуса, в котором в тот день у меня проходили занятия. Кирилл вручил мне серебряную цепочку, которую я со злости швырнула в урну. Он был шокирован тем, что его подарок угодил в мусорное ведро. Затем он развернулся и пошёл прочь. Не в силах смириться с расставанием, я побежала за ним. Я хотела вернуть всё на прежние места, но это было невозможно.
Мир померк. Я сидела в коридоре главного корпуса университета и безутешно плакала. Туда-сюда сновали студенты-медики, мимо прошла раскованная, крупная первокурсница, глядя на которую сразу было понятно, что её жизнь наполнена позитивом и у неё всё лучше всех. Она взглянула на меня и скуксила сочувственную гримасу.
– Кто это тут плачет? – сказала она и двинулась дальше, не задержавшись ни на секунду.
Я ушла из коридора и устроилась на скамейке в холле, продолжая плакать. Рядом присел пожилой мужчина.
– Что случилось? – осведомился он, и в его голосе я услышала заботливое участие.
Он ещё несколько раз спросил, что у меня произошло, но так и не получив ответа, ушёл. Я знаю, что он искренне хотел помочь, и я поступила невежливо, не ответив ему. Возможно, я обидела его молчанием, но в тот момент я не могла ни с кем говорить. Только Кириллу было под силу успокоить меня в тот день, но его больше не было в моей жизни.
Дни проходили друг за другом. Лишённая всякой надежды на лучшее, я сидела на полу в пустой квартире, отчаянно и горько плача. В тот сумрачный вечер ко мне пришло решение бросить университет, а на следующий год поступить в медицинский колледж. Я не желала себе лучшей жизни, нет. Я просто снизила планку, но решила остаться в русле медицины, которая словно въелась в мозги. Я не видела других путей, забыла, что в мире существуют другие профессии, помимо врачей и медсестёр. Мною правили тоска, одиночество, безысходность. Рядом не было ни одной доброй души, которая могла бы дать дельный совет, привести в чувства…
Глава 9
Плач вырвался из меня, словно давно ждал подходящего момента. Накопленные с годами эмоции хлынули потоком, и я рыдала, не в силах остановиться.
– Глубоко вздохните, – сказала психолог с экрана ноутбука. Немного погодя она спросила, – О чём этот плач?
У меня не было под рукой платка, и я вытерла кофтой опухшее от слёз лицо.
– О том, что мама больше не придёт… О том, что она умерла…
На меня вновь нахлынули слёзы.
Когда мне было пять лет, меня на несколько дней положили в больницу с диагнозом дисбактериоз. Я лежала одна среди чужих детей и их мам. Мама пришла навестить меня, и когда настало время уходить она встала с больничной кровати и направилась к двери. Я смотрела ей вслед и чувствовала безнадёжность. Когда она исчезла за дверью, меня захлестнула волна недетского отчаяния. Я плакала долго, не желая останавливаться, словно слезами хотела вернуть маму.
Детские слёзы не имеют ценности в мире, полном превратностей, но глупая надежда как будто говорила мне: «Поплачь и твоя мама непременно вернётся обратно». Другие женщины в палате, лежавшие со своими детьми, с раздражением посматривали в мою сторону. Их злые глаза сверлили меня: «Ну сколько можно!» Мама ушла. Мамы больше нет. Не важно, что она вернётся завтра. Её не было сейчас, только это имело значение.
– Вы оплакивали потерю… – проговорила психолог, словно на неё нашло озарение.
Я плакала не потому что мама ушла. Я потеряла маму, пусть даже на день, пусть даже на один единственный миг. Но теперь я не могла её догнать и тем самым возродить, как это было на рынке или на прогулке во дворе. Теперь она ушла по-настоящему, оставив меня одну в страшном мире недружелюбных женщин, белых стен и чужих людей в медицинских халатах.