Мне застил глаза.
И возврата
Хотелось в свои берега…
Боролись две бурные речки
За первенство… или за жизнь?
И палец натёрло колечко.
Четыре руки расплелись.
Но не было бездны потери.
Баюкает дом тишина.
Заклинило в сердце все двери.
С уюта сошла пелена.
И было б всё вовсе нормально,
Когда б не сиротства тиски,
Что так обнимают фатально
И радости глушат ростки.
* * *
Oбщность чувствовать остро,
Можно даже молчать.
Обозначился остров.
Перестало качать.
Будто не было шквала,
Что по брёвнам разнёс
Плот, что крепко связала:
Плот из собственных грёз.
Рифов контуры смутны
В бирюзовости вод.
И ветра все – попутны.
Остров веры – растёт.
* * *
Ты уедешь.
Недели молчанья,
Безразличие к смене погод.
Всё прокручивать буду прощанье –
Из стекляшек выкладывать грот.
И слегка осуждать невесомость,
А не ветер, что гонит прочь пух;
И столь тесного мира огромность;
И синицу, что рвётся из рук.
Бог с тобой, проживём без опоры.
Только б лёгкое было перо.
Засевая бумаги просторы,
Пожинать бы тепло и добро.
Другу
1
Нет времени погоревать:
Дела, бумаги, мельтешенье.
Себя на части стала рвать,
Хотя нуждаюсь в утешенье.
Успеть и это бы, и то,
Да отоспаться бы для «формы».
Самостоятельна зато.
И жизни праздной знаю нормы.
Не верю в дружбу.
Будет день,
Когда ты станешь мне роднее,
Но буду я твоя лишь тень,
Что на закате всё длиннее.
2
По капельке лето уходит,
Скупое на солнце до слёз.
И за нос старательно водит,
Настроив на скользкий прогноз,
На то, что однажды вернётся,
Нежданным теплом одарив.
…И солнце как будто смеётся
Над тем, что не сочен налив.
3
День один лишь остался от лета.
Солнце в полдень – как тот золотой!
(Плыли в тягостной дымке рассвета
Сны кувшинок и ночь над водой.)
Жизнь отдать суете на потребу?
Завтра сникнуть кустам от дождя.
И доверие к сердцу – нелепо
Разбросать по тетрадкам шутя.
4
Уже привыкла без тепла.
Согреюсь адскою работой.
Дрова сгорели все дотла,
А запасал ты их с охотой.
Согреюсь мыслями о том,
Что осень будет золотая.
И протолкну в желудок ком:
Он просто спазма горловая.
* * *
Ты помнишь ли дорогу,
Что к стогу привела,
Хотя ты шёл от стога
К дороге, что звала?
…К тому же стогу вышел
В смятенье поздних чувств.
Иль походя услышал
Ты снега свежий хруст?
И замер от испуга,
Что путь,
Как старый уж,
В кольцо свернулся туго
В преддверье ранних стуж.
* * *
Мокрый снег.
И зима на подходе.
И не пишется старый роман.
Чувства нежные нынче не в моде.
И не ставят для сердца капкан.
Разъезжаются ноги на тропке.
Тянет ноша своя – хоть кидай.
Близнецов-новостроек высотки
Упираются в о́блака край.
Только окна домов – словно соты,
Да не все они мёдом полны.
Суета, нервотрёпка, заботы,
Одинокие, рваные сны,
Где конец не стыкуют с началом
И всё в пропасть летят с высоты,
Грезят верным плечом и причалом
И в запале сжигают мосты.
Усталость
1
По головушке больше не гладишь.
Не стираешь печали с лица.
На меня час в неделю, но… тратишь.
И зимы не увидеть конца.
Да и день ото дня холоднее.
Снежный вырос до жуткого хруст.
В белый пух разоделась аллея,
По которой к тебе не вернусь.
Мне вослед не посмотришь, не крикнешь.
Ты, в себя углублённый, уйдёшь?
Головой меховой не поникнешь.
И в сплетенье деревьев нырнёшь.
2
Безбрежно.
Зябко. Чёрно-бело. Снежно.
Не щёлкнет будки телефонной дверь,
Что укрывала от дождей прилежно
Тебя, никем не приручённый зверь.
Декабрь шубейку шьёт из снега тихо.
И за душой – как будто ничего…
…Хотя б хлебнул любви-печали лиха!
A тут – усталость. Только и всего.
Кинолента
Зима в середине апреля.
Безудержно падает снег.
В истерике бьются метели.
Двадцатый закончился век.
Продрогли надевшие боты.
Урчат в чуть живой колее
И джипы
Отменной породы,
И топливо их – на нуле.
Конца этой ленте не будет:
Она – бело-чёрная вся.