Изгибаю бровь.
Знаю, что будь на его месте кто-то другой, то уже мог даже не слушать. Или разораться. Обозвать последними словами. Психануть. И уйти, оставив меня в этом пролеске или на берегу, размышлять о том, что я неправильно делаю в своей жизни.
Володька же сужает глаза. Терпение у него не безграничное. Поэтому забирает у меня телефон и удерживая кисть за запястье, фотографирует мои растопыренные пальцы. И это самое кольцо.
Потом под снимком набирает «Я выхожу замуж» и отправляет моему бывшему мужу.
— Проблема решена?
Мне на самом деле безразлично, что получит Витька и как отреагирует. За эти дни просто достал меня. Шлёт какую-то белиберду, не жалея времени на её сочинительство. И хоть бы раз спросил может Леське что-то нужно? Может чем-то помочь?
Ей шестнадцать! И она ещё школьница. И от того, что у неё самой скоро ребёнок появится мало что меняется. Лишь больше трат. Но просто хоть моральная поддержка от него была бы! Он же ей отец, а не чужой дядя! А у него в голове лишь, как себя выгоднее пристроить.
Снова негодую в глубине души, пока от этого не отвлекает Володя.
— Нин, давай договоримся так. Вот эту страницу с твоим бывшим мужем мы переворачиваем. Возможно тебе кажется иначе, и что это неправильно, но я в дружбу между мужчиной и женщиной не верю. И нечего там у вас склеивать или сохранять. Пусть прошлое станет прошлым.
Хочу ответить, что это уже так, но до меня наконец доходит, что это неправда. Я же сама перетаскиваю это все в настоящее и не могу отпустить обиду за своего ребёнка. И себя чувствую жертвой.
— Вов, да мне просто за дочку обидно. Он же о ней не вспоминает даже…
Оправдываюсь, но Володя качает головой.
— Так он так и не будет о ней упоминать. Разве что спекулировать и взывать к твоим материнским чувствам. Но Олесе не пять лет, и он всегда может позвонить или написать ей, а не тебе. Если захочет. Но зачем ТЫ ему вообще отвечаешь на жалобы и претензии к его сожительнице? Успокаиваешь его. Сопереживаешь, или говоришь, что у него всё будет хорошо и так далее. Ты же сама понимаешь, что выглядит это не как «Витя, отвали. Твой поезд уже ушёл в… Катманду. И мне глубоко не интересно, как ты сосуществуешь в одном пространстве с той, к которой ушёл от меня!» А так будто там рядом с ним живёт некая стерва, которая начинает что-то требовать, а здесь всё понимающая и всепрощающая Нина. К кому начнёт тянуть по-твоему? И не появляется ли ощущения, что к Нинке-то можно вернуться? Даже если не насовсем, то периодически. К такой-то душе! Примет же даже после другой бабы. Так чего теряться? Можно и воспользоваться. Пару раз.
Или всю жизнь.
— Нееет! — я не согласна категорически с тем, как он понимает всё это. — С моей стороны это просто вежливость. Если я не крою его матом, то это ведь ещё не значит, что у меня к нему чувства какие-то остались! Или я согласна на всё, что ты описал так красочно. Наоборот же…
Володька усмехается и повторяет вопрос:
— Нин, так зачем ты тогда ему отвечаешь? Действительно хочешь вникнуть в его проблемы с… С кем он там живёт? Ну? Ответь себе честно? Хочешь? — сам подначивает, а потом за меня же резко выдаёт ответ. — Да пусть хоть горит в аду, он сам это выбрал!
Я так об этом не думала. И действительно, что я там надеюсь совесть обнаружить? Или что?
Вовка объясняет, как маленькой девочке и удивительно, что я сама не понимаю элементарных вещей. Он прав. Я не жертва, к которой какой-то невменяемый навязчивый мужик по непонятной причине прилепился. Плачется в жилетку и уже наводит мосты, подготавливая к мысли о своем возвращении. Нет. Всё вполне объяснимо. Просто я глупость совершаю.
Вечером только ещё раз в этом убеждаюсь. Когда читаю ответ от Виктора, пока Вова в душевой.
«Нин, ну ты и фантазёрка. Колечко у Ритки одолжила?»
И куча смайликов.
Закрываю глаза на секунду. Да даже если я ему свою фотографию с Володькой вышлю, он и тогда решит, что это фотошоп, потому что такая «корова» всё равно нафиг кроме него никому не нужна.
Это его убеждение, в котором он и меня не один год уверял. Я же для него как брошенный чемодан, который он ждёт обнаружить в том же месте и состоянии, что и оставил.
Первую минуту во мне ещё бушуют эмоции, когда понимаю это. А потом, когда они утихают я думаю, а почему собственно я должна ему что-то доказывать?! Оправдываться?! И зачем мне в принципе этот негатив в жизни?
Он ведь действительно может позвонить или написать дочке при желании — она у меня до такой степени взрослая. Договориться о чём угодно они тоже могут между собой, и потом уже мне сообщить, если что-то важное. С чего я вдруг решила выступать посредником и пытаться сохранять пусть не дружеские отношения, но хотя бы не враждовать?