Таня. ― Она молится и плачет горячими, отрадными слезами, которые облегчают ее и успокаивают. Отдохните и вы.
Мария. ― Затем Ангел-хранитель обнял меня и сказал:
― Обратись к Богу, видишь вон там, как темная туча; это зло идет на нас, молись. Но один может защитить нас.
Ужас вновь охватил меня.
― Как зло, зачем зло? Опять тьма? Нет, я этого не хочу!
Но он успокоил меня.
― Нет, ― сказал он, ― тьмы больше не будет, только молись.
― Я не умею молиться! ― зарыдала я.
Он обнял меня и сказал:
― Повторяй за мной слова.
И я стала повторять святые слова молитвы. Я просила просветления, я каялась в своих грехах. Я просила сил, я просила искупления, и чем дальше я повторяла эти слова, тем отраднее мне становилось. Я чувствовала прилив такой силы, такой подъем духа, что мне казалось, что я слыхала ни с чем несравнимое чудесное пение, дивные звуки музыки, сердце мое трепетало, а слезы лились потоком.
Вдруг как будто что-то заслонило солнце. Я с ужасом прижалась к Хранителю. У меня мелькнула мысль: что, может быть, я чем-нибудь невольно оскорбила Создателя! Но Хранитель указал мне, и я увидела тучу, состоящую из массы злых духов. Они медленно приступили; злорадство было на их лицах; я стояла и молилась мысленно. Один из них выступил вперед и стал мне доказывать всю мою греховность. Я соглашалась с ним, и при этом молила Творца простить меня и защитить. Они читали как по книге всю мерзость моей жизни, они много лгали, но я молчала и молилась, Хранитель защищал меня, но они все сильней наступали и сильней раздражались.
Тут вдруг я увидела как солнце сияющего старца. Он был весь в белом, на груди его сиял крест. Он простер руку надо мной, потому что упала к его ногам. Я думала, что Сам Господь пришел и сказала:
― Я недостойна узреть Тебя, они правы, жизнь моя для ада, но Ты милосерд, дотронься до рабы своей и я с радостью пойду в ад, унося твою благодать!
Он поднял меня, прижал голову к своей груди, заплакал и сказал:
― Я твой покровитель, дитя мое, молись Ему, и благодать пребудет над тобой. Христос нас слышит.
Да, вашими земными словами нельзя передать и сотой части того, что он говорил, ваш язык так беден и слова так ничтожны, он очень много говорил мне, и я внимала ему с благоговением. Шум удаляющегося зла стал стихать, и солнце опять сияло. Он отошел от меня, сказав:
― Помолись еще и Хранитель сведет тебя, где ты найдешь себе удобное место. И он исчез.
Я рыдала от радости и когда успокоилась, я поднялась посмотреть, где я, и остолбенела.
Я стояла на там самом месте, где была моя могила. Мраморная гробница возвышалась над ней и золотые буквы почти уже стерлись, но я ясно прочитала:
«Здесь покоится прах Марии такой-то», а сверху было написано: «От неутешных детей и мужа».
О, как я обняла это гробницу, и губами припала к дорогим словам. Мне казалось, что они говорили со мной, я чувствовала, как я их любила теперь. И закралась во мне тайная надежда, что может быть они придут сюда, и я их увижу. Но Хранитель сказал:
― Пойдем отсюда, оставь земное земле, не жди их, они не придут. Твой муж уже старик, сам ждет смерти, и его давно нет в этом городе. Дочь твоя замужем, у нее большие дети. Сын один умер, а другой женат и далеко отсюда.
Я поразилась. Да когда же? Кода все это могло случиться?
― Прошло тридцать восемь лет со дня твоей смерти, ― сказал Хранитель.
Я поклонилась праху, и мы ушли в другой мир.
С тех пор я первый раз пришла на Землю. Я не скоро разобралась в своих мыслях и делах и не скоро утихла. Я много, много молилась и одна, и с Хранителем, и с Покровителем, и вот теперь, когда я все привела в порядок, я почувствовала желание увидеть дочь и сына. Но опять ужас охватил меня, что если в них, особенно в дочери, я увижу свой портрет, свои пороки и недостатки? Нет! нет! Я не могу, сил не хватит опять и в ней все пережить, что пережила я в себе.
Тогда я стала припоминать других подобных мне дам света и жалость к ним сдавила мне сердце. Сколько, сколько таких, как я!.. Я долго просила Господа научить меня, как им помочь, моим несчастным сестрам во Христе? Как могу я научить их? Как могу я отвратить от них грозящую им участь? И это одна мысль доставила мне опять такие страшные муки, что Господь сжалился надо мной, и послал мне Таню.