О! Какое счастье. О! Какой восторг, я все, наконец, высказала, что имела сказать, и горе свалилось с меня. Как будто его совсем не было. Я как бы выросла! Да, я плачу, плачу горячо, но слезы это как роса освежают меня. О, как глубоко я жалею моих сестер, как сладостно люблю их за их будущие страдания, и если бы хотя одной только, одной облегчить ее страдания и ее участь, я была бы совсем в ней счастлива! На все Его воля. Он простил кающуюся грешницу и воззрел Своими Божественными очами на ее грешное тело, а в лице ее Он простит всех, всех нас.
Больше нет у меня слов. Одни умиленные слезы. Отдайте их моим сестрам, пусть они хоть отчасти омоют их.
Таня. ― Она ушла. Христос над ней. Теперь она совсем другая стала. Ее состояние улучшилось. Знаете, уходя, у нее было веселое и счастливое лицо, и она сказала:
― В последний раз смеялась я на Земле, а теперь в первый раз с тех пор могу взглянуть весело и спокойно.
Ну, храни вас Господь! Ухожу и я.
Сообщение Тани
Мир вам, в мире скорби. Я дух Таня. Прислал меня к вам Аввель, который вас хорошо знает; ему сегодня нет времени, а мне хочется поговорить. Я никогда так не говорила. Что не так скажу, не смущайтесь, скоро научусь. Авель сказал мне: «Иди, поговори, там барышни спиритизмом занимаются». Вот я и пришла.
Вопрос. ― Просим тебя, Таня, сообщи нам, кто ты и давно ли ты жила?
Ответ. ― Давно. По-вашему, лет сто. Я хохлушка, но еще маленькая была продана в Москву. До десяти лет жила худо. А потом при барышне Салимовой была. Нас она грамоте учила. У нас барышня была умная. Нас было три девочки у ней. Мы читали и писали заместо ее. Она сама не могла писать, слаба глазами была.
В. ― Что же, обижали тебя?
О. ― Нет, грех сказать, за леность били немножко; и то старый барин, их батюшка. Замуж я вышла не скоро. Барышня не хотела за крепостных нас отдать. Две за приказных вышли, а я за обнищалого дворянина; у нас два сына было. Муж и младший сын умерли скоро, а старший сын, офицер, долго жил. Потом я в монастырь пошла, знаете, Зачатьевский. Мы там ризы шили.
Замужем плохо было; бил меня муж; Бог с ним, я не ропщу. Теперь, здесь, мы с ним друзья и даже вместе родимся на Земле.
В. ― Когда же ты родишься?
О. ― Как Бог, Его Святая воля, еще и разговору не было; и где, все равно, была бы земля под ногами, а небо над головой; а вот, что трудно, это хорошо прожить на Земле. Ох, трудно, надо Ангела Хранителя слушаться, и Бога не забывать.
Да, вот, хочется мне, когда буду жить на Земле, то спиритизмом заняться, может выучусь. Зло у вас очень мешает заниматься спиритизмом. До Бог кому укажет, тот и занимается. Я, ведь, для блага хочу.
В. ― Ну, хорошо, тогда мы верно будем «духами» и придем помогать тебе.
О. ― Ну, и умна же, ты, барышня!
В. ― Не называй меня так, зови по имени.
О. ― Как хотите, а я Таня, такой договор. Ну, вот, я часто буду ходить, поговорим, я говорлива.
Как хорошо, девочки, когда дружба и любовь между душами; Господи, как тепло и сладко. А на Земле особенно надо стараться всех любить. Гляди на всех, как будто все равны, как твои пальчики на руке, какой ни отрежь, все больно и жалко; а что худое ― не замечай. Не ищи худого, а ищи все, все хорошее, во всех. А если увидишь, что кто дурное делает, да что ему это во вред, помоги ему, научи; а не слушает ― упроси слушать; так-то легко все лаской, все весело и так светло станет. Я хорошо знаю, что у вас на Земле со всеми людьми это трудно, но делайте это хотя между собой и теми людьми, которые около вас. Когда кто тебя сердит, то стерпи; а потом сам подойди с лаской, как будто ничего не было, и станет так тому стыдно, и другой раз только взглянет на тебя и сердце пройдет.
Больше всего берегись ближнего застыдить. Знаешь, ничего так не портит человека, как стыд. Из-за стыда человек Бог знает, что сделает, из себя выйдет, право. Знаете, что если каждый будет беречь друг друга, то можно и на вашей Земле счастливо жить, так что хоть на Марс не ходи, вам и на Земле будет хорошо. И так радость будет.
Ох, детки, трудно прожить, все говорят, а по моему разумению, помни Бога и люби всех, вот тебе и рай. Со всеми будьте любовны. Против любви никто устоять не может, ни одна пушка стрелючая не напугает так зло, как любовь, и руки и ноги, все у него ослабеют.
Знаете, девочки жил один барин, человек злой страх какой; как выйдет он, бывало, из своего дома, то старого до малого все трясутся и все измышляли, как бы его извести, и он это знал, а сердце его еще пуще распалялось. Вот, он выехал раз на зверя, по-вашему, кажется, говорят на охоту; и как случилось, не знаю, только зверь завалил его под себя, а перед ним никого не было, кроме одного слуги, у которого он накануне брата засек. Вот, смерть пришла барину, а вдруг слуга пропорол зверя и спас барина. Даже барин подивился и говорит: