Пошел барин домой, а у него уж и огни потухли и все спят. Вошел в дом, а в доме чад от бала стоит, посуда горой навалена, от яств объедки одни, и стало ему так тошно и подумал он:
— И как это я до сих пор все это терпел.
Прошел он прямо в свою комнату. Заперся и начал все бумаги разбирать, проверять, что осталось и чего уже нет и что еще можно сделать. Но осталось мало, а денег совсем нет и все запутано. Сидит, разбирает и не заметил, как утро пришло; солнышко вышло; стали люди просыпаться.
Встали люди и дивятся, что на дворе день уже, солнце светит, а у барина все еще огонь горит. Встала и барыня и ей доложили, что пришел барин поздно ночью, и до сих пор огонь у него горит и дверь заперта; не случилось ли, мол, чего с нами. Барыня испугалась, в дверь стучится, кличет, а он ей отвечает:
— Оставь меня, как дела покончу, приду к тебе.
Рассердилась барыня. «Какие такие дела, только пугаешь, а нам время ехать, ведь, вчера звали нас на охоту, оленей бить»; и опять стучит:
— Ехать на охоту пора, сам обещал.
— Не поеду, — говорит, — и ты дома сиди, будет оленей бить, не до оленей.
Ну, пождала, пождала, да в слезы:
— А мое новое охотничье платье, ты с ума сошел! — и у дверей визжит, кричит, в дверь бьет. Вышел барин, стоит и смотрит, а она еще пуще.
— Что ты издеваешься, что-ли, надо мной? Тебе говорят, нас ждут!
— Пусть ждут, а мы не поедем.
Бух барыня на пол, ногами бьет, и хохочет и плачет; ну, словно одержимая. А он стоит и думает:
— Господи, и не уже ли я ее так любил, что из-за нее столько лет и столько душ морил, и что в ней? И противна и она сама ему стала и то чувство, что он за любовь к ней принимал.
— Ну, — говорит, — девушки, несите свою барыню, а как дурь сойдет, скажите мне, — с ней разговор нужно мне держать, да готовьте дорожные сундуки, а там видно будет.
Хлопнул дверью и опять сел за дела; а барыня услыхала и сразу стихла, очнулась и думает: «Что это такое? Видно, куда веселей ехать хочет, видно, в чужие края, давно просилась, все денег не было, а теперь нашлись; ну, да ладно, не сразу соглашусь, нечего баловать, покричу еще немного, мягче будет».
До вечера не вышел барин, а как стемнело, вышел и говорит:
— Доложите барыне, чтобы пришла.
И видят люди, что у барина и лицо другое и не похож, как будто, на себя и все притихли; а сундуки уже готовы; барыня велела все свои наряды уложить, чтобы и задержки не было. Услыхала, что зовет, пришла в его комнату, а он сидит, как ночь, только грудь вздымается, и жаль ему ее, да решил, а то опять все прахом пойдет.
— Вот, — говорит, — у нас дела совсем расстроены; жить, как жили, нельзя, а потому я решил вот что: у тебя есть небольшая вотчина, собирай все свои вещи и всякую кладь и поезжай туда пока, а я тут останусь и буду все поправлять. Довольно пировать. При хорошем житье, этой вотчины с тебя хватит; это твое приданое, ну, и бери его. Из слуг бери только свою няньку, двух девушек, да еще семью, что с тобой пришла, a другие люди тут останутся. Слышала? Теперь время к вечеру, тебе не зазорно будете ехать, не теряй времени и поезжай скорей, на вторые сутки приедешь.
Услыхала и ушам не верит, как так, что такое, и пошел дым коромыслом, а барин тверд и говорит:
— Сказал и будет; тебе там не дурно будет; все там есть, поезжай!
Она и так, и этак: до царя, мол, дойду.
— Иди, куда хочешь, поезжай только скорей, чтобы какой еще срамоты не вышло.
Видит она, что дело не в шутку, и принялась уговаривать:
— Я, — говорит, — другая стану, я не могу без тебя жить, и то, и другое. А барин молится, чтобы Бог дал ему твердости.
— Хорошо, — говорить, — только не сейчас, а сейчас моя воля, чтобы ты ехала.
Так усадил ее в карету и отправил. И горько ему, и жалко, и как камень с души свалился, слава Богу, главная помеха отъехала.
Ну, вот и день прошел, и ночь прошла, и еще день; и барин все сидит, не выходит. Все притихли, еле дышат и в толк не возьмут, чтобы это значило; почитай не ел ничего и обед никто не заказывал, два раза только воды спросил. На третий день зовет главного управляющего и других, и говорит им:
— Ну, отслужили мне, идите от меня, больше мне вашей службы не надо, только велите, чтобы весь народ собрался к такому-то времени: а вас чтобы через час не было.
И дивятся все, что такое делается, что с ним, кто же хозяйничать будет? A те управители и для барина брали с народа, да и себя не забывали, и страх как били и казнили всех. Народ смотрит на барина и все дрожат и думают: коли барыню отправил, коли управителей прогнал, а нас должно прямо без разбора вешать будет.