— А, ведь, прославился, поди, драк, и вельможи к нему с поклоном.
— Такой пустой мужик, а прославился, а я и учился, и умен, и красив и ничего во мне толку; как все это странно. Задумался он над этим, а Денница ему говорит:
— A тебе вот в век не прославиться. Подумай, ну, где тебе даже такое пустое дело делать как этот старец. Разве ты можешь сейчас бросить свои богатства, уйти в пустыню, есть один хлеб, и то если принесут, пить одну студеную воду, а вспомни еще холод и все удобства? Где тебе!.. А он пустой да глупый, да сделал. Вот, если бы ты, и впрямь был сильный, ты затмил бы его своим умом, к тебе поди сами цари ездили бы! Да где тебе!
Задумался, очень задумался этот юноша. A тем временем Денница соображает.
«Пусть-ка его себе попробует и старца собьет и сам не выдержит и время уйдет». Как-то один раз и говорит этот юноша:
— Ладно, ты мне помогай, а я уж этого старца затемню, себя не пожалею.
Взял всю свою казну да на бедных отдал. Хоть это и тошно было Деннице, да ничего: «Мы де свое опять наберем», думает он. «А главное надоел мне этот старец».
И снял юноша хорошую одежду, надел простой кафтан, даже и шапки не взял: «Потому-де у старца шапка была. У старца шалаш, а я прямо в лесу, хоть и замерзну, а отличусь».
Ну, ладно, пошел в лес, живет, и день, и два, скука, но ничего, стал Богу молиться для виду. Вдруг идет женщина и плачет.
— Горе одолело, муж умирает, ходила к старцу, а он говорит: «Время ему к Богу идти». А у меня дети, ты тоже Божий человек, може поможешь, вот у тебя и шалаша нет, как у старца, ты, видно, еще угодней Богу!
А Денница ему шепчет:
— Молись для вида, а я исцелю.
Стал юноша вздыхать, молиться, только вдруг и думает:
— Ну, а как Бог есть, да все видит? — а этот, что мне шепчет, от зла? И таково ему тошно и страшно стало, и он от всей души как вскрикнет:
— Господи! уж не для славы прошу, прости меня и не погуби несчастную. И почувствовал он, как будто кто-то его влечет; встал, не помня себя и говорить женщине:
— Веди меня, к больному, веди меня, окаянного. И повела она его. Когда пришли, положил он руку на больного и говорит:
— Господи, в руки Твои отдаюсь, хоть осрами, но не погуби малых деток. — И исцелился больной, и сам он удивился и все кругом.
— Что же это такое, — думает юноша, — я и сам не разберу, что со мной случилось. В первый раз всех удивил, a мне самому так стало и страшно и жутко, Господи! — А Денница освирепел и говорит:
— Говорил, не выдержишь.
— Ладно, думает юноша, как не выдержу, а чтобы он мне не мешал, начну молиться, да так, чтобы и голод, и холод, и боль, ничего не замечать. Пришел в лес, взял камень, встал на него голыми коленями, ни пьет, ни ест и все вопит:
— За что же это, Господи, Ты меня послушал окаянного! — И долго так молился. А Денница со всех сторон заходит, и до души добраться не может, потому что сам ангел ее закрывает. С колен кровь сочится, голод одолевает, а он все молится; и так ему стыдно, что старца задумал затмить.
— Пойду, — говорит, — поклонюсь ему и выпрошу прощение и буду ему служить.
Идет, едва идет и ноги свело ему от стояния, а на коленях раны. Пришел, а старец и говорит ему:
— Ну, слава Боту, пришло мое время, отслужил Тебе Господи, вот пришел человек без шапки и раны на коленях, он заместит меня. Ты, ведь, и обещал мне так и велел ждать такого. Он поклонился юноше и говорит:
— Спасибо тебе, я давно тебя жду. И откуда что явилось: стало юноше так легко и так радостно. Обнял он старца, принес ему покаяние. Старец его простил, благословил и говорит:
— От Бога все выплывет, хотя и от зла начнется. Я все передаю тебе теперь, а меня похорони.
Старец прожил еще с год, но уже не вставал, а только его учил. И молился юноша, страсть, как молился; и угоден Богу стал.
Ну, прощайте. Мне пора, дело есть, храни вас Христос.
2-го августа 1899 г.
Мир вам! Вот и я, Таня. Как живете? Как Бога славите?
В. — Кто вам рассказывал, Таня, про любовь; какой дух?
О. — Это нам говорил один очень высокий дух. Говорит — так прямо в душу и свет, и слова еще не успеет вымолвить, а оно уже растет в сердце. Он нам много еще говорил и нет у него порочных, все, говорит, святы, — от Свята пришли, и к Святу идут, а заблуждаться временно могут. Поучать нас он приходил раза четыре.
Первый раз так говорил: «Знаете, что такое любовь?»
И замолчал; а мы задумались; и думаем, что такое, в самом деле, любовь? — А он говорит: «Это есть все; это Бог; это эфир; это вы; это люди; это зло».
И знаете, так хорошо он это сказал, что мы сразу почувствовали, как сердце наше открылось для его чудных слов.