До этого я видел его только раз, и то издали. Вообще все падшие духи, да и ангелы, когда он идет, стараются исчезнуть. Страх и ужас гонит всех от него; потому я долго не мог его рассмотреть; я тоже бежал от него, когда слышал, что он идет. Подходить к нему только те, кого он зовет, или те, кто отдает ему отчет, — но я был такой мелкий дух, что мне до него не было дела.
Но вот однажды... Но прежде чем я это расскажу вам, я должен вам заметить, что я чрезвычайно скоро все постиг. Когда я умер, ум мой был так не развит, а кругозор мой был так узок, что если бы я не был так порочен, то мог бы сравнить себя с ребенком. Но здесь, на Роке, я так быстро развился и чрезвычайно многому научился. Я понял одну важную вещь, — что и тут есть свободная воля; ее могут подавлять, угнетать, насиловать, но отнять ее никто не в силах.
Потом, шатаясь по всем мирам, я много наблюдал, присматривался, применял жизнь и ощущения других к себе, и стал приобретать самостоятельность. Я скоро из кроткого и загнанного существа сделался тоже злющим, неукротимым и — страшно непослушным. Я понял, что наказаний нет, что каждый сам казнит себя. Я понял, что сила наша ничтожна в сравнении ъ силой добра, и что если кто следует злым наветам, то это только потому, что это ему лично или приятно, или выгодно. Я понял, что каждый из вас страшно рад, когда проиграет другой, и каждый, даже в ущерб себе, готов сделать другому гадость, чтобы чем-нибудь досадить один другому. Я понял также очень хорошо, что при таком строе Рока нет возможности злу бороться с добром, и что если кто борется, то только один Денница и главные падшие ангелы, а мы, духи, даже не понимаем той цели, за что мы боремся, и только наше падение нас держит тут и приковывает нас к царству зла; это именно потому, что каждый из нас, чтобы вернуться в мир добра, должен раскаяться, но это стоит страшных мук, а мы, падшие души, так измучены и изнурены, что у нас нет сил самим еще накладывать на себя новые муки. Поэтому мы поневоле плывем по течению, лишь бы еще больше не страдать; в сущности мы все-таки страдаем все: вечная тоска, вечное чувство злобы, которое нас снедает, и вечная зависть к миру добра.
Узнав и постигнув все это, я скоро охладел к своей миссии и стал относиться к ней как к чему-то, что меня ровно не интересует, Я даже бросил смущать людей, а если я это изредка и делал, то просто только для своей собственной забавы, или чтобы хотя отчасти заглушить те чувства, которые меня угнетали.
О, как много приобрел я познаний на Роке! Ни одна школа не даст мне того, что дал мне Рок!
Однажды, после того как я очень долго странствовал по миру света, я почему-то заглянул на Рок; чувства мои были ужасны, я несказанно тосковал по жизни и по всему добру, и чтобы отдохнуть, я направился на одну из пустынных планет. Но, надо вам сказать, что у Денницы, есть своя, отдельная планета, а на другие он только изредка заходит, и это всегда можно узнать даже издали, ибо он мрака не любит и на той планете где он, он воспроизводит свет. Это присуще ему одному.
Я был так угнетен, что не заметил, что на этой планете свет, что значило, что он там. Когда я опустился на эту планету, я вдруг увидел его. Он был один. Первую минуту, от страха, — я не знал, что делать, я даже потерял способность летать, но видя, что он так занят, что меня не замечает, я подошел к нему ближе, прямо из чистого любопытства, и вглядевшись в него, я увидел, как страшно он страдает.
Только тут я понял, что все ваши муки ада вполне ничтожны в сравнении с теми муками, который дает ему ад. О! Какой это был ужас!.. О! Насколько это открыло мне глаза!.. Я испугался, я содрогнулся, я торжествовать, видя все это бессилие!!.. Я понял, что если он, глава и царь ада, так бессилен и ничтожен, то что же мы такое?!.. Где же вся власть темного царства? Где же ему бороться с миром добра?
Картина будет далеко не полна, если я скажу, что видел его на голой, мертвой земле, в полулежащем и полусидящем положении. Стиснув голову руками, он, казалось, хотел бы раздавить ее; а в глазах его отражался такой безнадежный и безысходный страх, такой ужас!.. такое отчаяние, — что я содрогнулся и подумал:
Ты сила и мощь; ты совратил стольких душ, но что же можешь ты дать взамен того, что ты отнял у них!.. — разве только твой ужас и твое отчаяние!!..
И такая глубокая ненависть стала в моем сердце, что я даже потерял страх к нему. О! как мне хотелось вылить перед ним мою злобу но он, не замечая меня, стонал, качаясь со стороны в сторону, скрежетал зубами и бил со всей мочи кулаками о мертвую почву, на которой находился.