К двум годам Марта уже могла говорить: Патя (вместо папа), Мама, Дя (дай), Паси (пойдем) и еще несколько простых слов. Я радовался каждому из них.
-«Королевство»... скажи «Ко-ро-лев-ство»- отец, смешно двигая челюстью, проговаривал слова для дочки. Она смеялась, ее тоже смешил этот оттопыренный подбородок. Я чувствовал ее радость, как свою с каждым годом все лучше.
А в три года, она смогла увидеть меня! Долго смотрела, сморщив носик, потом протянула игрушку и, когда я не смог ее взять разочарованно фыркнула.
В пять лет ее стали учить этикету, письму и чтению на разных языках. Наставники были довольно приятными людьми и не слишком сильно тиранили девочку, хотя она этого и не понимала. В таком возрасте вообще мало кто понимает, что самое время учиться и нельзя терять ни минуты. Сверстников у нее было мало, да и те, как я понял, ниже Марты по положению. Они вечно ходили за ней малолетней свитой, изрядно надоедая девочке. Лишь пара ребят вела себя обыкновенно и сними то девочка и подружилась.
Я видел все их игры и шалости.
Покрашенный в розовый цвет прямо перед парадом доспех сварливого гвардейца (7 лет). Отец так громко смеялся, что у девочки даже заложило уши, но мать, возмущенная уроном престижу двора, оставила ее без сладкого.
Какая-то еле живая зубастая рыба, подложенная в постель к надменному иностранному послу (8 лет). На попе бедолаги остался весьма серьезный шрам, а Марта со товарищи была хорошенько отшлепана папой.
После этого их проделки стали более скрытыми и изощренными. Они облазили весь замок и нашли пару потайных ходов, где часто бродили в свободное время.
Потом случилось первое в жизни малышки несчастье ... мама заболела и умерла. Я так хотел прижать этот плачущий комочек к груди, утешить, наговорить кучу глупостей, отвлечь от произошедшего, но я не мог даже прикоснуться к ней. Сам себе напоминание беспомощности.
Отец после этого замкнулся в себе, где-то за полгода он сильно охладел к малышке, стал больше пить. Потом приближенные наконец смогли хоть немного скрасить его печаль, но время уже было потеряно - когда малышке было нужно утешение, поддержка родного человека, она его не получила. И все это в 11 лет.
Период замкнутости, первая любовь, обман и разочарование, помолвка с иностранцем, первый ребенок и прочее, и прочее, и прочее... события слились в единый поток, окрашенный то светлыми, то темными цветами. А я смотрел и чувствовал, больше мне ничего не оставалось.
Как в природе есть переход от расцвета к закату, так и в жизни есть свои «весна» и «зима». Упругие, розовые щечки прекрасной светской львицы покрыла сеть морщинок, грациозные, порхающие ножки стали чаще отдыхать под маленьким пледом, чем красоваться на балах.
Передо мной сидела уже не девочка, а настоящая матрона, имеющая своих внуков. Я смотрел на нее и видел детское лицо под слоем огрубевшей кожи моей ровесницы.
И я же был рядом ... в тот миг, когда вся эта жизнь, гигантская лента ... свернулась в маленький клубок и исчезла. На застеленной шелком кровати лежала Марта, окруженная детьми и врачами. Прерывистое, хриплое дыхание с трудом вырывалось из чуть приоткрытого рта.
- Какие вы у меня ... красивые!- тихие, пропитанные любовью слова вызывают влагу на глазах присутствующих. Робкая слезинка медленно, словно не веря, что ее все же пустили, скатывается по изломанной морщинами щеке. Грудь рвано вздымается ... чтобы опасть уже навсегда.
Я стою перед кроватью, не способный плакать, но горячо об этом жалеющий. Медленно подхожу к изголовью и целую такую маленькую, но такую старую девочку в лоб. Снова поток чувств и воспоминаний... прощальный подарок от такого родного мне человека. Одна из картинок привлекает внимание: на ней маленькая трехлетняя Марта видит тень меня и тянет к ней свою маленькую ручку с игрушкой.
Да, Марта, я на веки рядом с тобой!
Глава 4. Тонкая серебряная нить.
И вновь пустота полная света... и наполненная ужасом. Казалось бы, все закончилось не так страшно, как в прошлый раз, лучше ... но почему же тогда черное леденящее солнце в груди стало только больше?! Что я такого натворил в своей жизни, что теперь обречен видеть страдания и смерть своих, СВОИХ!!! близких, ведь каждый стал частичкой меня!
Что это за место?! Рай или Ад? Или что там между ними ... Чистилище? Место где души бродят, ожидая суда, а может, осуждая самих себя?! Сколько еще пройдет времени, прежде чем я сойду с ума от бесконечной череды смертей?
Успокоиться, успокоиться...Звезды...