Бесчувственное мерцание звезд ... точь-в-точь как на Земле. Им нет дела ни до кого, они далеки и безответны ... Может этим вызвано то заставляющее тоскливо поскуливать чувство одиночества, что окутывало кусочки былого человека, застрявшие в мертвом теле, пока я их не выпущу?
Навечно одиноки в мертвом теле ... участь сходная с моей, но ее хотя бы можно отменить. Точнее я могу отменить. Избавить хоть кого-то от страданий, принять на себя то, чего никогда не пожелаю другим. Да, пожалуй, это единственное, что можно сделать.
Решение принято.
По тому, что теперь заменяет мне тело, проходит озноб, как при мысли о Боге. Да, решение принято... но сейчас у меня просто нет сил, чтобы его выполнить, скорбь все еще разъедает кислотой душу.
***
Не знаю, сколько времени прошло, пока я наблюдал ... за Мартой - звездное небо выглядит одинаково всегда, но думаю, что больше, чем в первый раз. Страшно подумать, сколько пятнышек света успело схлопнуться и уйти навеки в полный одиночества замкнутый мирок! Чтобы хоть как-то уменьшить количество несчастных, я решил посещать самые мигающие звезды... ведь их век уже подходит к концу.
Да... решение принято. Как можно скорее лечу к ближайшему «пациенту». Скорее, пока не передумал, пока не испугался.
***
Яркий свет бьет в глаза, заполняя собой все окружающее пространство. Мир без теней и звуков. Постепенно эффект проходит. Там, где раньше был монотонный, безликий белый цвет, проступают очертания просторного медицинского кабинета.
Картинка становится все четче, уже видны синеватые халаты медсестер и омывающий руки в дезинфицирующем растворе ...хирург. Только теперь понимаю, что никак не исчезающее пятно света это операционный стол с мужчиной лет сорока на нем.
Его взгляд напряженно мечется по лицам окружающих, маска с усыпляющей смесью уже надета, но ее действие почти не заметно. Невероятно отчетливо слышу частое биение сердца. Все еще сильный, не подпорченный ни возрастом, ни вредными привычками, орган, явно выдает какой-то сбой.
Спектр ощущений расширяется, вот уже у меня в груди расцветает пульсирующий комок боли. Каждый вздох как попытка поднять тяжелую гирю... раз, два, это не так сложно, здоровый и сильный человек может делать это довольно долго, но что, если гиря лежит на твоих легких, а дыхание не слушает глупые просьбы загнанного в угол мозга: «Остановись! Больше нет сил! Хватит!». И грудь снова и снова вздымается, принося неотвратимую боль.
Вдох - выдох, еще пара секунд существования.
Вдох-выдох, отчаянная попытка удержать жизнь, не сдаться, ради себя, ради родных.
Вдох-выдох...
Выныриваю из этого омута чувств. Несуществующее тело все еще посылает мне сигналы болезни, но я понимаю, что они не мои ... мужчина на операционном столе.
От осознания невольного героизма этого несчастного человека пробирает дрожь. Я видел лишь пару мгновений такого существования, а он «живет» так уже не первый день и даже не первую неделю... цепляется за жизнь, даже потеряв надежду.
Сердце утихает, как и боль, наркоз наконец-то позволяет уставшему от медленной, истощающей силы, агонии разуму уйти на отдых, из которого можно и не вернуться.
Молодой хирург, искоса посматривая на своего более опытного коллегу, начинает операцию. Аккуратное вскрытие грудной клетки, открывшийся вид заставляет врача ненадолго замереть. Глаза, видевшие похожий процесс только со стороны, дергано перескакивают с одного сосудика на другой, но это замешательство длится совсем недолго, оно почти не заметно.
Мерзкая на вид опухоль расползлась по верхнему отделу легкого и захлестнула даже легочную артерию. Легкое нужно удалять.
Молодые руки медленно, но верно фиксируют мелкие сосуды, освобождают доступ к наиболее опасному участку всей операции - артерии. Хирург уже начал прижигать и прошивать сосуды, когда сердце пациента забилось чаще, давление стало расти. Короткая реплика медсестре от курирующего врача и мужчине уже вводят нужный препарат. Сердце вновь спокойно бьется. Легкое приготовлено к ампутации, осталось обработать главную кровеносную магистраль. Скальпель медленно, едва заметно подрагивая, рассекает плоть, зажим установлен, вентиляция легких работает, напряжение, сковывавшее врачей, постепенно спадает. Старший хирург облегченно похлопывает коллегу по плечу и, сказав какую-то фразу (я не могу ее разобрать, так как полностью сосредоточен на состоянии больного) выходит из кабинета.
Пара секунд и операция продолжается, нужно извлечь почти освобожденное легкое из грудной клетки, но действо прерывает противный писк приборов. Сердце остановилось, такое бывает при использовании наркоза, а здесь, видимо, сработала смесь препаратов.