Выбрать главу

От резкого перехода из расслабленного состояния в стрессовое, руки хирурга снова дрожат. Медсестры уже подводят к операционному столу дефибрилятор, краткий миг разогрева установки и мощный удар тока, должный вернуть телу жизнь.

За реанимационными процедурами врачи не замечают, как слишком мягко установленный зажим спадает с артерии, кровь медленно вытекает в грудную полость.

Еще один разряд.

Я уже почти не вижу медицинских халатов, я снова там, внутри...

Сердце сбросило свое мертвое оцепенение: «Тук»- чуть неуверенные мощный удар... еще один, еще, и вот уже эта природная машина работает на износ, не способная понять, что сама приближает свою гибель, а каждое биение - гвоздь в крышку будущего гроба.

Разум пациента вырывается из паволоки анастезии, боль, почти забытая в навеянном мире грез, ударяет с новой, не виданной ранее силой. Хочется раскрыть рот и зайтись в зверином, не оставляющем ничего человеческого, крике, но тело не слушает, вытекло слишком много жизненных сил, грань почти пройдена... за ним вот-вот закроется дверь, оставив напоследок маленький осколок чьей-то жизни... .Становится легче, словно часть боли взял на себя кто-то другой.

Последний шаг за черту... «Тук»... и по экрану приборов ползет ровная полоса, а в операционной звучит протяжный писк.

Прохожу мимо ошарашенного хирурга, в глазах его плещется отчаяние напополам с неверием, он еще не успел до конца осознать, что только что не смог сохранить тонкую серебристую ниточку человеческой жизни, такую прочную и такую хрупкую. Он еще борется, пытается найти в кровавом месеве смертельную пробоину, но тщетно.

На столе лежит раскуроченный труп с медленно мерцающей искоркой в груди. Веет отчаянием и одиночеством, как и от мальчика, как и от Марты...

- Не бойся малыш, теперь все будет хорошо, боль ушла,- глупые слова, произнесенные скорее для себя, чем для умершего, заставляют комочек света засиять ярче.

-Ты дал мне ключик к своей душе, став частью меня... я буду достоин,- фраза почти сама срывается с бестелесных губ, а невесомая рука уже поглаживает пушистый шар света.

Жизнь, не лучше и не хуже других, долгая дорога, наполненная радостью и горем, смехом и слезами, промелькнула перед глазами, вызывая грустную улыбку - столько событий и чувств уместилось в такой краткий миг. Память о последних мгновениях наполнена красками, и, что самое для меня важное, в ней было место и для меня. Это я уменьшил страдания, это я... был рядом.

Дело сделано.

 

Глава 5. Часть целого.

Звезды ... мертвая тишина.

Хм, «мертвая», отнюдь -  на грани слышимости мелькают короткие фразы, мысли. С удивлением различаю свой старческий голос, юношеский бас солдатика, теплые переливы Марты и хриплые отрывистые слова больного раком. Они часть меня, но при этом все еще полноценны. Удивительно.

Я стал прислушиваться.

Как странно, они обсуждают то, что видел я так, словно сами в этом участвовали. До упора напрягаю слух. Четыре голоса, уже знакомы мне, стали дробиться на новые, десять, сто, тысяча ... миллионы и миллионы голосов сливались в единый, почти не различимый, гул, служа напоминанием уже проделанной работы. Ступор, так можно охарактеризовать мое состояние. Я висел в пустоте, наполненной светом и подобием жизни. Изредка отдельные голоса смолкали, а мои глаза видели появление новой звезды. Я застываю от понимания. Сконцентрированное в одной точке сознание медленно растворяется.

Звёзды ... Мерцающий космос, каждую точку которого нужно посетить. Страха уже нет, кажется, меня самого уже нет. Нет ни старика, ни Марты, ни мальчика с больным ... есть сплав миллионов чувств и личностей с сердцевиной принятого решения внутри. Он горит, подобно все тем же звездам, но свет другой. Не сверкает, не светит. Он всегда есть, но проявляется только когда гаснет другая звезда. Проявляется, чтобы укутать ее одинокий остаток вуалью общности с чем-то единым и одновременно раздробленным, полным отдельных мыслей и зачастую безмолвным.

И, в миг понимания этой сущности, я вездесущ.

Уже нет космоса с отдельными звездами, есть наше вместилище, молекулы которого постоянно меняются, рождаются и умирают, чтобы вновь переродиться.

В глубине души рождается посыл, который пронизывает это подобие вселенной.

«

В последний миг, когда закат уж близок,

С тобой я встану рядом, поддержу,

И как бы не был дух твой низок,

Последние слова над умершим скажу.

 

Покинет тело свет твой, горем полон

Я в пустоте заполненной бреду,

Но ты со мною, только в виде новом,

И, поняв это, дальше я иду.

 

Пусть не пугает нас взаимное молчанье,