Выбрать главу
Он нашим душам открыл дорогу к себе — в прозрачный, пустой эфир. Кто понял Слово — тот понял Бога. Кто принял Бога — приемлет мир.

5. Эней

Над руинами храмов и башен с жарким гулом бушует огонь, и в дыму — ненавистен и страшен — чёрным чудищем высится конь.
Гаснут искры в предутреннем небе, и сейчас твоих слёз горячей только пепел, Эней, только пепел над горящею Троей твоей!
Неохотно, как мокрую глину, месит чёрную воду весло. В первый раз твою крепкую спину не от схватки — от бегства свело!
Ты ведь знаешь: попутного ветра не бывает для беглеца. Но скитанья закончатся, верь, — там, где схоронишь больного отца,
где потомок-волчонок построит Вечный Город на диких холмах. Увози же скиталицу-Трою на семи боевых кораблях.
…Даже в снах не покрыть расстояний, что ушли белой пеной за борт… Но сюда ты вернёшься, троянец, тяжкой поступью римских когорт.

Старая книга

Забылся я над старой книгой, закрыл усталые глаза… Ещё по листьям дождик прыгал, стихала дальняя гроза…
Я полон светлых был видений, и в этом зыбком полусне перед глазами плыли тени, звучала музыка во мне.
И этим теням, этим звукам душа шептала: узнаю… И сердце ныло в сладкой муке любви, познавшей власть свою.
Дождь капал, тучи уходили… Я спал, не дочитав того, как в старой книге поделили одежды пыльные Его.

Вдохновение

Плывёт меж туч, в холодном блеске, прозрачный лепесток слюды. В сетях оконной занавески — четыре трепетных звезды.
Ещё расслышать невозможно призыв в предвечной темноте — слова, что станут непреложной судьбой на мраморном листе.
Моя душа тоскует глухо, в себя вбирая эту тишь… Сейчас, сейчас, на крыльях духа ты прямо в вечность полетишь и от оков земного слуха сама себя освободишь!

Странное такси

Кралась ночь с опаской конокрада. Плащ промок. Сырой табак горчит. Светлый сад. Высокая ограда. Ветер. Дождь. И ты один в ночи.
В реку с неба шлёпнулась медуза, и глядят, нагнувшись, фонари, как, шалея от стеклянной музыки, в тёмных лужах пляшут пузыри.
Где ты? Это центр или окраина? Скрылось в ливне странное такси. Кажется, садясь, к воротам рая ты, шутя, подбросить попросил.
Час теперь какой? Должно быть, третий… В сером небе бледная луна скоро будет, как ночной еретик, на костре рассвета сожжена.
Что же ты стоишь? За всеми нами странное такси придёт. Не жди. Слышишь: ангел звякает ключами? Помолись и в светлый сад войди.

Петербург

Как тесен скроенный потуже гвардейский щегольский мундир екатерининских задир, — так этот город царский душен!
Ночами, холодно-бездушен, в Неву стекает лунный жир, и грозно хмурится кумир, и конь храпит, змеёй укушен,
и шепчет невская волна: — Поэты были здесь опальны, убийства — строго ритуальны, а в казематах — ночь без сна…
— Здесь с каждым камнем грязно-сальным совокупился Сатана!

Ночной романс

По стёклам ползут мотыльки. Прозрачные тени скользят. И скрипки свои, и смычки настроил торжественный сад.
И дом, как небесный корвет, отчалил от грустной земли, и звёзды сквозь лиственный свет в траву и песок потекли.
Серебряный мальчик пропел, рожок подхватила труба, и двери нарядной толпе открыли два чёрных раба.
Семь гордых седых королей вошли, улыбаясь гостям, и гибче лилейных стеблей склонились к ним талии дам.