Невероятно доброму Человеку, спасшему и спасающему жизни многих четвероногих, посвящается
Я – беспородная симпатяга черно-белого окраса с большими ушами и длинными изящными лапами. Я, наверное, могла бы быть прима-балериной, если бы существовал собачий балет…
Но в реальной жизни я обязана умереть.
У меня две жизни: одну мне уготовала человеческая бездушность, вторую я получила благодаря человеческой доброте.
Я родилась у благородной породистой собаки но, к сожалению, от отца, которого выбрала моя мама, а не хозяйка. А у людей так заведено, что если просто любовь и никакой выгоды – это плохо.
Поэтому, нас, как полукровок, полагалось по правилам заводчиков уничтожить. У каждого заводчика свой способ избавляться от браковки: одни топят в воде, другие закапывают в землю, некоторые раскошеливаются на препараты и усыпляют. Но это экономически не выгодно.
Но наши хозяева были люди сердобольные, потому они сложили нас в мешок и отнесли в лес, в надежде, что мы умрем от голода, будем съедены хищниками или раздавлены мотоциклистами.
Но мы не успели – нас нашел Человек. Раскрыв мешок, он так громко закричал: «Что за… (я не разобрала этого короткого слова) это сделала?», что мы все описались.
Он вынес нас из леса, и толпа прогуливающихся людей, поохав, стала предлагать уже более гуманные способы продолжения нашей судьбы: подкинуть в ветклинику, оставить в лесу и по очереди подкармливать, продать на рынке как породистых.
Человек молча выслушал все советы, грустно так посмотрел на людей и тяжело вздохнув потащил нас домой.
Нас было семеро. Ох, как же весело нам было!
Нас любили и о нас заботились, всех пристроили в хорошие руки, у Человека осталась только я.
Потому что у меня высокий уровень интеллекта.
Я была худая, страшная, и вовремя сообразила, что нужно очень плохо себя вести на просмотрах. Поэтому я вздыбливала шерсть, пускала слюну и злобно гавкая, кидалась на всякого, кто хотел меня погладить. Еще хороший эффект давал бег по кругу с вываленным языком и подкатанными ко лбу глазами.
Человек повздыхал-повздыхал, да и сказал детям: «Ну кто такую истеричную особу возьмет… похоже она – наша…»
И тогда я уже могла стать самой собой. Я проявила все свои способности – я стала ласковой, преданной, умной, и не знающей усталости в служении Человеку.
Ему нравиться, когда я скачу блохой вокруг него, когда он возвращается домой – и я скачу без устали иногда даже переворачиваясь.
Ему нравиться, когда я ложу морду ему на колени и смотрю долгим влюбленным взглядом – и я смотрю бесконечно долго и бесконечно влюблено.
Когда Человек очень торопиться выполнить много работы по дому – я следую за ним по пятам и не отстаю ни на сантиметр, ни на секунду. Иногда он спотыкается о меня, но не гонит, а смеется.
Я делаю с ним все: пеку пирожки, пропалываю грядки, смотрю телевизор, читаю книжки, убираю дом, мою машину. Правда больше я люблю прятать носки и грызть тапки, но я научилась контролировать это, потому что Человек это не одобрял.
Иногда я вижу, как он устает, и начинаю скулить – он понимающе смотрит на меня и говорит: «Что, наработались? Пойдем отдыхать». Я его детектор усталости.
Когда Человек уезжает из дома – я очень скучаю. Но мне становиться легче, когда я залажу под его одеяло, или закутываюсь в его халат.
Иногда я так переживаю, вернется ли он, что просто не могу не снять это ужасное напряжение какими-нибудь полезными делами.
Я задираюсь с балкона к другим собакам во дворе, прыгаю по всем кроватям, разбрасываю овощи на кухне в каком-нибудь художественном порядке, бегаю вверх вниз по деревянной лестнице. Лестница большая, дубовая и красиво гудит, если по ней сильно стучать лапами, а если сильно разогнаться, то последние ступени можно просто проехать на попе.
Но больше всего я обожаю лето в саду: можно устраивать гонки лягушек – если сильно топать лапами они очень быстро скачут по дорожкам в саду. Можно без конца любоваться красивыми цветами развалившись на клумбе среди них.
А как здорово играть в помидорные гонки: помидоры конечно не очень вкусные, но если сорвать самый большой помидор и стоять с ним в зубах пока не увидит бабушка, то потом можно долго бегать от нее по всем грядкам.
Она очень любит эту игру, и я еще не успеваю добежать до ее грядок, а она уже бежит, радостно машет палкой и восторженно кричит: «Уйди зараза!».
А эти переспевшие сливы и абрикосы, которые ковром укрывают землю под деревьями и которыми можно вдоволь лакомиться! Я, кстати, косточки выплевываю.
А еще мой друг Рекс научил меня объедать клубнику, ежевику и шелковицу с нижних веток куста. За это уже конечно можно и по ушам получить, но вкусности того стоят. Когда вечером семья Человека собирается за столом, мы все радостно общаемся.