Собакин закончил с палочкой для чистки зубов и положил голову мне на колени. Стоило, мол, хозяин расстраиваться из-за подобной ерунды. Разве когда-нибудь было по-другому? Неужели тебе, как юристу прежде всего, не ясно, что при существующем порядке назначения судей только так и может быть. У нас судей не выбирают на выборах, как в приличных странах, а назначает лично Президент. Поэтому судье районного суда, и его председателю, и областному суду и Верховному глубоко плевать на подсудимых и потерпевших, истцов и ответчиков. Они перед ними не отчитываются, они боятся только вышестоящее начальство и никого больше. А вышестоящее начальство боится еще более вышестоящего. И так до самого верха... Поэтому, хозяин, береги нервы и смотри на вещи проще.... Помнишь, хозяин, ты мне рассказывал, как в прошлом году в Москве у тебя судебное заседание было назначено на четырнадцать часов, а началось в двадцать два тридцать? Причем, судья сразу же заявила, что устала и предложила вам всем прийти на следующий день. Вспомнил? При всём при этом судье было известно, что ты, хозяин, приехал издалека.
- Ты хочешь сказать, Собакин, что судопроизводство существует для судей, полиция для полицейских, тюрьмы для тюремщиков? А граждане им просто мешают? Гражданам постоянно что-то надо?
Пес поднял голову и посмотрел на меня печальными глазами. Чего, мол, я тебе, хозяин, могу ответить на твои вопросы. Ты и сам знаешь на них ответы, так как помнится, изучал "Теорию государства и права" и не только в марксистском понимании. Я с подобными науками не знаком, зато слышал о жившем в позапрошлом веке поэте Некрасове и его стихотворении про то, кому на Руси жить хорошо. Перечитай, дескать, хозяин, Некрасова. Правильное стихотворение, до сих пор правильное.
ИСТОРИЯ 9. ИСКУШЕНИЕ
- А в чем здесь фишка, Собакин? - я повернулся к своему псу, который сидел на диване и внимательно меня слушал, - фишка в том, что Козлов не убивал Рукавишникова, и его жену тоже не убивал. Во всяком случае, он мне в этом поклялся. Да и не походит он на убийцу.
Пес спрыгнул с дивана на пол и заходил по комнате. Он слегка поскуливал и громко фыркал.
- И ты ему веришь? - как бы спрашивал он меня, - ты веришь этому беспринципному алкашу? Тогда как он смог так кровью измазаться? Он с трупами обнимался?
- Он их переворачивал, - сказал я, - верить или не верить, дело не моё. Мне за это не платят. Раз клиент говорит, что не убивал, значит так оно и есть. Значит будем доказывать, что он не убивал. Нам с тобой и по закону положено занимать только ту позицию, которой придерживается подзащитный.
Ричард даже взвизгнул от моего цинизма.
- Я понимаю, хозяин, что ты хочешь угодить жене Козлова и, особенно, его дочери, хотя по-моему она не в нашем вкусе. Это ведь они оплатили наши с тобой услуги. Тем более они обе всему поселку растрезвонили, что их отец и муж невинно страдает, что он не убивал Рукавишниковых, что его скоро освободят из-под стражи и он вернется к своим любимым занятиям: пьянству и мелкому воровству на "радость" всем соседям. Теперь у него есть самый великий адвокат в нашей области, а может и во всей стране, который разметет все обвинения. Только помяни мои слова, хозяин, что когда Козлов получит свои двадцать лет, а это точно произойдет, ты из великого адвоката превратишься для Козловых в сквалыжника и стяжателя от юриспруденции. Жена и дочка Козлова тебя просто сожрут, и славу тебе создадут по всей округе соответствующую. Зря ты с ними связался, хозяин.
Пес снова уселся на диван, вынул язык и громко задышал. Таким нервным я давно его не видел.
Я понимал, что Собакин прав, не надо было браться за это дело, но гонорар... О двойном убийстве в поселке я узнал сразу, в день происшествия. Мне было известно, что в тот же день по подозрению в убийстве был арестован Козлов - местный пьяница. Ко мне родственницы арестованного обратились только спустя два месяца после убийства. Я уже тогда хотел их послать куда подальше. Если бы Козлова задержали случайно, то давно бы уже выпустили. Следствие вел следственный комитет, и там обычно не ошибаются. Значит, есть у них основания не сомневаться в виновности Козлова. Обо всем этом я тогда, месяц назад, уже знал, но тем не менее защищать вероятного убийцу согласился. Дело в том, что я прекрасно знал Козлова. Он был маленького роста, тщедушный, пожилой, спившийся мужичок. Его била жена по любому поводу, его били собутыльники совсем без повода. Чтобы представить его с ножом в руках, убивающим двух человек, которые и сильнее его и больше в размерах, и трезвые к тому же... Признаюсь, закрались у меня сомнения. Я также знал, что более противных, вздорных и бестолковых баб, чем мать и дочь Козловы, в нашем поселке не было. В случае провала моей защиты, а провалом считался бы любой исход дела, кроме оправдания Козлова, мои нанимательницы меня бы замучили. Поэтому я назвал сумму гонорара, которая им была явно не по карману, а они взяли и согласились. Более того, старшая Козлова вытряхнула из принесенного ею полиэтиленового пакета кучу денег прямо мне на стол и отсчитала запрошенную мною сумму. Даже в тот момент еще можно было отказаться, но искушение было сильным, и я взялся за защиту Козлова. Единственное, что мне удалось для себя у них вырвать, так это немного изменить поставленную передо мной задачу. Мы договорились, что я берусь не вызволять из неволи невиновного Козлова, а выяснять кто убил Рукавишниковых. Я понимал, что такой договоренности грош цена, и неприятностей от этих вздорных баб мне не избежать. Но, повторюсь, что размер гонорара включал в себя все предстоящие моральные издержки.
- Так ты мне помогать отказываешься? - спросил я Собакина, - у тебя принципы? Не хочешь участвовать в выгораживании убийцы двух человек?
Ричард подошел ко мне, встал на задние лапы и уткнулся мордой мне в грудь.
- Нет, я буду тебе, хозяин, помогать. Всё будет как обычно. Всё мы с тобой обсудим и сделаем выводы, причем, единственно правильные. Моральные аспекты твоей работы, о которых я завел речь, пусть останутся на твоей, хозяин, совести. А принципы не у меня, принципы прежде всего у тебя, хозяин. И на моей памяти, ты в первый раз через них перешагнул. Неужели размер гонорара повлиял?
- Ты имеешь в виду, что не надо браться за дело если нет никаких шансов? Я правильно излагаю?
Пёс тихо завыл, что означало:
- Почти. Можно браться и за безнадежные дела, если поведал об этом нанимателям. Но они все равно тебя наняли. Как говорится, а вдруг? У Козлова даже "вдруг" невозможно и финал тебе известен наперед. Он никогда не признается в убийстве Рукавишниковых. Во-первых потому, что срок ему светит в любом случае близкий к двадцатке и признание вины в этом случае срок снизит не на много. Во-вторых: признай он вину, его жена и дочь, которые уверовали, что он не виновен, перестанут ему возить посылки и посылать деньги. И останется он без еды и курева, а это ему очень не хочется. Поэтому вину он не признает никогда. Равно как его жену и дочь не убедят никакие доказательства вины Козлова, как бы следствие и суд ни старались. Тебе и сейчас ясно, что Козлов убил Рукавишниковых, или почти ясно. Уверены в его виновности будут и судья, и прокурор, и дети погибших, а жена и дочь Козлова все равно будут верить, а главное убеждать всех вокруг, что Козлов не виноват. У них нет другого выхода. Так что, еще раз повторю, зря мы ввязались в это дело. Зря пошли против принципов.