К седьмому уроку ветер сдул облака с неба, и выглянуло солнце. Стало даже тепло.
По несколько человек мы вышли из школы и собрались у ближайшего дома. Даже Алина Шишкина в этот раз согласилась уйти с урока. Артем Хвостов сказал, что мы пойдем в рок-магазин.
Мы отправились в рок-магазин пешком, и я боялся встретить кого-то из учителей. Нас было так много, что, если бы мимо проходил какой-нибудь учитель, он бы точно нас заметил. От этого мне было не по себе. Вдруг об этом прогуле узнает мама? Что она тогда скажет?
Один раз я ее уже обманул, когда сказал, что ночую дома один.
Я не мог включить плеер, потому что находился в группе других людей. Мне говорили, что слушать музыку в чьем-то присутствии недопустимо (конечно, если мы не на концерте).
Поэтому было сложно. Я не мог представить, что все вокруг – это клип.
Мы шли по Сретенке: слева возвышались громады домов, справа проносились машины. Пестрели рекламные щиты, взлетали и приземлялись на тротуар птицы, открывались двери домов, из них выходили люди.
Люди шли навстречу, люди обгоняли, люди курили, люди разговаривали, люди смеялись, люди спешили, бежали, кричали, смеялись, обгоняли, шли навстречу, бежали, курили, смотрели, не смотрели, спешили, бежали, говорили, обгоняли, шли навстречу, толкались.
Их было так много, и солнце светило очень сильно, и рекламные щиты были яркие, так что у меня заболели глаза.
Передо мной шла Женя Смольникова, и я обратил внимание на ее рюкзак. Он был красно-желто-черным, и на нем было написано «Е\А-02». Я поравнялся с ней.
– Крутой рюкзак, – сказал я. – Мне тоже нравится «Евангелион».
– Ага. А у тебя кто любимый персонаж?
Я задумался. Раньше я никогда не думал над тем, кто мой любимый персонаж.
– Мисато, наверное, – ответил я.
– О!.. А мне Кадзи нравится.
Я хотел сказать, что он мне тоже нравится, но тут между нами вклинился Гриша Зыбин, растолкав нас в разные стороны.
– Здорово, – сказал он, – О чем болтаем?
– Не твое дело, – сказала Женя.
– О, вы собираетесь на свидание, – Гриша засмеялся, – Эй, Темыч, наш зомбяк решил жируху на свидание позвать.
– Идиот, – сказала Женя и хотела толкнуть Гришу, но он уже убежал вперед, громко смеясь.
И мы снова замолчали.
Через пару минут мы вошли в тенистый двор, где буйство красок сменилось пожелтевшими деревьями, зеркальными лужами и шелестом листьев на ветру. Шум машин стал тише. Сразу стало легче, и голова перестала гудеть.
А вот подвальный рок-магазин оказался удушающе маленьким. Там почти не было места, особенно когда весь наш шумный класс оказался внутри. Я тут же поднялся по ступенькам и вернулся на улицу.
Я направился к скамейке во дворе, но увидел, что на качелях кто-то сидит и машет мне рукой. Я подошел поближе и, присмотревшись, понял, что это Надя Соловьева. Она фотографировала себя на смартфон. На ней были кеды, обтягивающие джинсы и куртка светло-голубого цвета. Ей даже шло.
Я подошел к ней, потому что, когда видишь рядом знакомого человека, надо к нему подходить и здороваться. Здоровались мы в школе утром, поэтому я просто кивнул и сел на качели рядом.
У Нади были красивые вьющиеся волосы по пояс. Жаль только, что темные, а не светлые.
– А ты почему не пошел в магазин? – спросила она.
– Я не слушаю рок, – сказал я, начав раскачиваться.
– Я тоже. Я считаю, что рок – это очень агрессивная музыка, которая разрушает душу.
– Да?
– Короче, ученые проводили опыты на растениях. Если им включать Моцарта, то они хорошо растут. А если рок, то они умирают.
– Кому им? Ученым или растениям? – уточнил я.
– Ты дурак? Конечно, растениям.
– Понятно.
– Вот. Короче, рок – это плохая музыка. Поэтому я ее не слушаю, – сказала Надя.
– А Моцарта слушаешь? – спросил я, обрадовавшись, что у нас есть общая тема для разговора. – Мне нравится, хотя он не самый любимый мой композитор. Его музыка такая… – я задумался, подбирая правильное слово, – идеальная, гармоничная. Но в последнее время мне нравится что-то более эмоциональное. Сам не знаю почему.
Надя ничего не ответила, а я не обратил внимания, потому что качался, и мне было хорошо. Качели слегка скрипели, потому что были старые. Меня относило то назад, то вперед, и я чувствовал ветер на лице. В раскачивании был ритм. Логика. Движение туда и обратно. Если бы жизнь была похожа на качели или аттракцион. Чтобы все было известно.
Надя что-то сказала, но я не услышал.
– Эй? – сказала она громко.
– Ты мне? – спросил я.