В нашем отделении восемь человек, изучаем китайский. Остальные ребята в английском, немецком и французском отделениях. По два-четыре часа ежедневно, а когда и больше, усиленно выводим кривые палочки доселе неизвестных нам иероглифов. Произносим странные для нашего слуха звуки китайских слов. Язык теперь, после ТСП — наш основной предмет обучения. Он поможет нам в случае необходимости получить нужные сведения в странах своего направления. Наш преподаватель китайского был уникальным человеком! Помимо нескольких диалектов китайского, он в совершенстве знал фарси, арабский, корейский, японский и английский языки. Я как лучший полиглот на нашем курсе упросил препода и тот с удовольствием делился своими знаниями, которые с помощью развитой дедом памяти легко ложились на ее полки в моей голове.
Занятия здесь продуманы по-другому. Сразу идет большой поток информации. Не выучить нельзя. Получив даже тройку, курсант сразу лишается привилегий пойти в увольнение, а это единственное, что у него осталось из личной жизни. Поэтому уровень знаний офицера намного превышает уровень знаний, полученных в гражданском ВУЗе. Тут от сессии до сессии не отсидишься. Но не у всех был в жизни такой учитель как мой дед. Им казалось — неужели это возможно осилить, и в итоге получить заветный диплом переводчика? Как показывала практика, в каждом отделении находился кто-то, у кого «ехала крыша». Бедолагу отчисляли из стен училища «по состоянию здоровья» и ему приходилось покидать нашу компанию.
Вообще все преподы и инструкторы поражались моей памяти, я впитывал как губка все, что нам подавали на лекциях. Благодаря опять же деду я стал лучшим рукопашником в училище и наш инструктор по рукопашке старался использовать мое свободное время, обязав меня обучать его дедовской науке. Так как дед мне этого не запрещал, то я делился системой моих предков, которая дошла до моих дней без изменений, не потеряв ни одной связки приемов.
Инструктор по выживанию поясняет — Китайский солдат стоит троих европейских. И хотя по технической оснащенности он уступает, его выносливости остается только позавидовать. Получив свою горсть риса в день и запив чаем, он способен весь день провести на ногах, совершая многокилометровые марши по горам, пустыне, тайге и болотам. Их подготовка для нас — идеал, и мы пытаемся к ней приблизиться. Иначе после нашей переброски к ним, конец наш может наступить строго по времени, то есть после выполнения поставленной задачи, если не удастся самостоятельно выпутаться из «истории».
Поэтому мы бегаем и прыгаем, стреляем и взрываем, днем и ночью, в дождь и снег. Часами учимся, не обращая внимания на комаров и пиявок, неподвижно сидеть в болотах, маскируясь от своих же, ищущих нас. Нас учат грамотно убивать, используя спецтехнику и бесшумное оружие, подручные предметы, природные яды и свое тело в том числе. Высшим баллом оценивается убийство с минимальными затратами, физическими и техническими. Снятие часовых превращается в навязчивую идею. И поневоле начинаешь смотреть на человека, стоящего к тебе спиной, как на потенциального мертвеца.
Год сменяет год. Войсковая стажировка, за ней четвертый курс. Госэкзамены. И, наконец, прощальный банкет. Все веселые, подогретые вином и красивые. Новая парадная форма, золотые лейтенантские погоны. Где мы встретимся еще, и встретимся ли? Четыре года мы прожили бок о бок. Перед глазами проносятся ученья, ночные занятия. Здесь и наряды по кухне, когда вчетвером надо было перемыть около трех тысяч тарелок, мисок и бачков. Или втроем начистить ванну картошки помимо иных кухонных дел.
Навсегда остались в памяти учения с Отдельной ротой спецназначения дивизии ОМСДОН имени Дзержинского. На площадке приземления они ждали нас с собаками и налегке. Преследовали нас, пока мы не ушли от них в глухие Мещерские болота. Трое суток тогда для нас пронеслись как три часа. На еду времени почти не было. На каждом этапе «дзержинцы» меняли своих уставших собратьев. Нас же не менял никто, мы тогда мечтали о часе сна и о кружке горячего чая.
Как то, когда я был курсантом третьего курса, к нам из ГРУ приехал проверяющий майор. Встретившись с нашим взводом, он между делом поинтересовался — Ну что, бойцы! Есть ли среди вас нарушители воинской дисциплины.