Фашисты все наступали.
На Киев враг бросил все роды войск. Но советская артиллерия остановила наступление врага. Ни сильный минометный огонь, ни бомбежка с воздуха не испугали артиллеристов. Фашисты сбросили специальные листовки, в которых предупреждали, что советским артиллеристам не будет никакой пощады, если они попадут в плен. Но те только посмеялись над листовками: они вовсе не собирались сдаваться в плен и еще сильнее и еще точнее били фашистов.
За всю свою жизнь Гайдар два раза сказал неправду: в Арзамасе, когда он соврал, что ему не четырнадцать, а уже шестнадцать лет, и в Москве перед отъездом на фронт, когда уверял своих друзей, что не будет больше воевать, что его дело на фронте — только писать.
Разве мог утерпеть бывший командир полка, если он как раз находился в тех местах, где начиналась его боевая юность? Если в этом старинном городе стояло до сих пор здание киевских командных курсов, откуда он ушел на фронт драться с петлюровцами?
И он снова уехал на передовую.
Вечером Гайдар вернулся в гостиницу «Континенталь» усталый, в изодранной гимнастерке, с исцарапанным лицом. В руках у него был немецкий автомат — трофей, взятый в бою. Отдыхать некогда, надо писать статью для «Комсомолки». Он сам видел бой, участвовал в нем и знает, как храбро сражались бойцы.
Вместе с корреспонденцией Гайдар отправил небольшое письмо Доре Матвеевне:
«…Пользуясь случаем, пересылаю письмо самолетом. Вчера вернулся, а завтра выезжаю опять на передовую, и связь со мною будет прервана. Положение у нас сложное… Посмотри на Киев, на карту — и поймешь сама. У нас на центральном участке положение пока благополучное. Крепко тебя целую. Личных новостей нет. На днях валялся в окопах, простудился, вскочила температура, но я сожрал 5 штук таблеток — голова загудела, и сразу выздоровел.
Будь жива, здорова.
Гайдар часто ходил к Днепру и сверху, с горы, смотрел на синюю ленту реки. Над Днепром с криком носились острокрылые чайки. А там, недалеко, в Каневе, фашисты уже надругались над могилой Тараса Шевченко. Враг ничего не щадил. Гайдар уже много слышал о зверствах фашистов, он видел своими глазами изувеченных детей и матерей, и ненависть переполняла сердце к этим незваным пришельцам в грязно-серых шинелях с черной паучьей свастикой.
Оборонять Киев с каждым днем становилось все труднее и труднее. На подступах к городу фашисты уже потеряли до десяти дивизий, но враг бросал новые и новые силы. В середине сентября на одном из участков киевской обороны противнику удалось прорвать укрепления и выйти к окраине города.
В эти суровые дни Гайдар отправил в Москву Доре Матвеевне письмо. Писал только главное:
«…«Я жив, здоров. Наши войска сражаются хорошо. Бои, как ты сама читаешь, идут упорные, но настроение у войск и у народа твердое. Если сейчас от меня не будет долго писем, ты не беспокойся. Это просто значит, что далеко идти на почту… Пиши мне по прежнему адресу, и хотя с опозданием, но письма твои до меня дойдут».
Не успела Дора Матвеевна получить письмо, как всю страну облетела горькая весть. В сводке Совинформбюро говорилось: «После многодневных ожесточенных боев наши войска оставили Киев…»
Еще когда Киев был окружен фашистскими захватчиками, Гайдару, как писателю и корреспонденту центральной газеты, предложили вылететь из осажденного города на самолете. Он наотрез отказался:
— Пока Киев наш, я буду здесь.
Провожая товарищей на аэродроме, он сказал:
— Прошу передать: если случится что, я буду воевать в тылу.
И это случилось. Под вой мин, разрывы снарядов уходил Гайдар пасмурным утром вместе с бойцами из осажденного врагом города. Вот так же тогда, в гражданскую войну, покидал он Киев. Неподалеку от города, у деревеньки Боярка, похоронили они тогда своего друга Яшу Оксюза, а потом хоронили еще десять, и двадцать, и тысячи, но Советская власть жива, живет, и никто с ней ничего не сделает. Это была самая большая вера Гайдара — солдата и писателя.
Из Киева Гайдар вышел с группой полковника Орлова — начальника штаба Киевской истребительной авиации ПВО.
Фашисты уже прорвались на левый берег Днепра, и группа полковника Орлова попала в окружение. Смерть ходила рядом, но военный человек Гайдар не унывал — такое ли еще бывало в юности — и подбадривал товарищей.
Около 150 километров прошла группа полковника Орлова, пока добралась до приднепровских лесов.
Дойдя до деревни Леплява, лежащей на низком берегу Днепра, отряд Орлова встретился с партизанским отрядом, которым командовал товарищ Горелов — секретарь Гельмязовского райкома партии. Отряд был небольшой, партизаны скрывались в лесу и отсюда совершали налеты на фашистские машины, взрывали вражеские понтоны на Днепре.