— Одна неисправная деталь выводит из строя весь трактор. Поэтому заботливый, хороший тракторист ежедневно после работы осматривает машину, заменяет негодные части…
Костя прицелился трубкой в лицо Мите и резко дунул. Полев вскрикнул, зажав обеими руками глаз. Ребята повскакивали с мест, окружили Полева. Мастер отстранил Митину руку от глаза.
— Ничего особенного, — успокоил он воспитанников. — Садитесь по местам. Кто это сделал? — строго спросил мастер.
Ребята молчали.
— Никто не знает? И ты, Митя, не заметил?
Полев отрицательно покачал головой.
Мастер молча ходил по классу.
— Плохи, ребята, наши дела. Знаем и молчим. Кто?
— Если он не трус, пусть сам окажет, — произнес Вася.
Петр Александрович подошел к Васе и требовательно сказал:
— Но и тот трус, кто скрывает. Боитесь хулигана? Эх, вы… солдаты будущие.
Вася опустил голову. Юра, зажимая рот ладонью, словно у него болели зубы, не мигая, смотрел на мастера. Иван Сергеевич сердито оглядывался на Яркова: «Если ты, признайся», — моргал он Косте.
— Мы не продолжим урока, пока не найдем виновника, — категорически заявил мастер и взглянул на часы.
Конечно, мастер уже знал виновника. Слишком выразительно смотрели ребята на Яркова. И даже кое-кто украдкой, как бы нечаянно, указывал глазами или кивком головы на Костю. Но мастеру нужно было признание открытое, во всеуслышание.
— Ребята, что за безобразие, из-за одного человека урок срывается! с возмущением воскликнула Оля.
Ярков, сидевший вначале невозмутимо, постепенно менялся в лице. Уши у него начали багроветь. Испытание было трудным даже для Яркова. Если бы кто-нибудь сказал, наверное, легче было бы.
— Ну, чего ты сидишь? — вытянув обе руки в сторону Кости, вскочил с места Вася. — Почему ты молчишь?
Ребята зашумели. Ярков покраснел и уцепился за парту, словно кто-то собрался его стащить.
Мастер, прихрамывая сильнее обычного, подошел к Косте.
— Встань! — сдерживая гнев, сказал он.
Ярков усмехнулся, привстал, но вновь опустился.
Мастер почувствовал, как кровь приливает у него к лицу. Костя поежился, ожидая сердитого окрика.
— Встать надо, Костя, — тихо сказал мастер.
Ярков поколебался и медленно поднялся.
— Ты мешаешь нам заниматься, — так же тихо продолжал мастер. — Выйди из класса и доложи замполиту, что тебя выгнали.
Костя обвел глазами притихший класс, пожал плечами и опустился на парту.
— Ребята, что мы будем делать? — обратился мастер к группе. — Он отнимает у нас золотое время.
Иван Сергеевич мелким быстрым шагом подошел к Яркову.
— Надоел ты нам, Ярков, со своими фокусами. Выйди, тебе говорят!
Костя не тронулся с места. Корнаков осторожно тронул товарища за рукав.
— Удались, Костя, удались. Я бы сразу выскочил.
— Не так надо! — Вася рывком соскочил с места, легонько оттолкнул Ивана Сергеевича и цепко ухватил Яркова одной рукой за шею, другой за ремень гимнастерки. Не успели ребята опомниться, как он выволок сопротивляющегося Костю за дверь и с видом победителя вернулся на свое место.
— Выйди, Бугрин, из класса, — сказал Васе мастер. — Силой не переубедишь. Я бы тоже так мог, силы хватило бы: за ворот — да на солнышко.
Вася насупился, вздохнул и торопливо, ни на кого не глядя, вышел в коридор. Ярков, как ни в чем не бывало, сидел на подоконнике. Щелкая семечки, он сплевывал их в открытое окно. Вася решительно подошел к Яркову. Зажав двумя пальцами пуговицу на его гимнастерке, он пригрозил:
— Предупреждаю: по улице хоть на голове ходи, мне наплевать, а на уроке не мешай. А то по-настоящему получишь.
Ярков злобно сморщился, отстранил Васину руку.
— Я получу? Да я тебя в порошок… — Он ожесточенно потер ладони, показывая, что сделает с Васей. — А за то, что продал меня, отомщу.
Вася покачал головой.
— Дождешься, выгонят тебя из училища.
— Ой, ой, — с деланым испугом завопил Костя. — Пропаду я без училища! Да я хоть сейчас… — Костя присвистнул, — на поезд — да поминай, как звали!
Глава двадцатая
«КАК БУДТО Я ХУЖЕ ВСЕХ»
— Да не так, тяни в себя… затягивайся, не бойся… В себя, в себя…
Два друга сидят на мягких листьях, поджав под себя ноги в укромном уголке школьного сада. Иногда они воровато оглядываются. Юра держит двумя вытянутыми пальцами дымящуюся папиросу. Рука его дрожит, глаза постепенно влажнеют. Он кашляет, смешно и беспомощно вытягивает шею, жалобно смотрит на Костю.
— Меня тошнит… Голова кружится…
— Еще разок… Так и за год не научишься.
Юра отчаянно морщится, с отвращением косится то на папироску, то на Костю, подносит к вытянутым вздрагивающим пухлым губам папиросу и вдруг откидывает ее. Из груди вырывается кашель. Слезинки торопливо, словно стыдясь, сбегают по щекам.
— Перерыв сделаем, отдохни пока.
Костя ложится спиной на чуть влажные листья, с удовольствием затягивается, выпускает колечки дыма; они поднимаются вверх, медленно расползаются.
— Едешь в поезде и покуриваешь, покуриваешь… Иначе пропадешь от скуки.
— Давно научился?
— С малых лет.
— А зачем все-таки люди курят? Я вот, например, нисколько не хочу курить.
— Чудак, привыкнешь.
— А зачем привыкать?
— Научишься — узнаешь.
Костя щелчком отбрасывает папиросу, переворачивается на живот.
— Бежать надо, Юрка. И чего ты не видел здесь?
— Я согласен, я давно хочу…
— Уедем на Черное море! Не хочу я клапаны изучать.
— Лучше в горы! Там приключения всякие…
— Эх, ты! А на море нет приключений? Утонуть можно. Шторм как закатит на двадцать баллов…
— Сказанул! Самое большее бывает тайфун в тринадцать баллов.
— Не придирайся, я к примеру. Красивее моря ничего нет. А на лето поедем в горы. Ладно?
— Ладно, — быстро соглашается Юрка.
— Надо бежать сейчас, — соображает Костя, — потому что через час начнется групповое собрание. Опять жевать мою фамилию начнут. — Костя встает. — Решено — сделано!
— С ума ты сошел, что ли? Надо маршрут обдумать. — Юра вынимает из кармана сложенную вчетверо карту. — Изучим маршрут. Садись.
Костя смеется.
— Чего изучать-то? Поезд довезет.
— Думаешь, Миклухо-Маклай или Пржевальский глупее тебя были? Однако без карты и компаса они никуда не ездили.
— Дурак твой Маклай! Поезд куда хочешь довезет.
— Он в Новую Гвинею ездил.
— Где это Гвинея, зачем он туда убегал?
Юра безнадежно вздыхает. Плохо человеку, если он совсем не читает книг. И все-таки с Костей ехать веселее. Только не сегодня и не завтра. Надо поговорить с Олей. Почему она перестала заниматься с ним? Хочет, чтобы он учился самостоятельно? Оля не понимает, что ему с ней легко домашние задания выполнять и учиться… Надо было все сказать ей, когда были вдвоем в кино. Она ведь ни за что не догадается, что он ее любит. Если Оля не станет с ним готовить уроки, тогда прости-прощай… Узнает, какой он, Юрка.
— Ты смотри, не выступай против меня, без тебя найдутся, — перебивает Костя мысли Юрки.
Да, Юра совсем забыл про собрание. Юра вообще никого не любит обижать. Он может даже похвалить, если Костя захочет.
— Хвалить не надо, не поверят тебе. Не вмешивайся, сиди и молчи, как рыба. А с побегом, действительно, придется обождать, — решает Костя. Надо получше приготовиться, выждать удобный момент.
На собрание Ярков явился, когда все уже собрались. Вошел он с привычной независимой усмешечкой. Хотел сесть на заднюю парту, но Оля указала на первую.
— Поближе садись, — сказала она официальным тоном.
Иван Сергеевич несколько раз выглядывал в окно: не идет ли Галина Афанасьевна? Но вместо замполита пришла вдруг тетя Ксения. Она уселась на задней скамейке рядом с Полевым, сложила на парте свои морщинистые загорелые руки и сказала: