— Нет, — ответил Юра.
— Ну раз нет, так и не приставайте.
— Почему?
— Не мешайте человеку спать.
— Спать? А падать кто будет? Дядя?
— Может, и дядя… — Паренек надел фуражку, сунул остаток лепешки в карман.
— Не крути, говори, в чем дело? — подступил Вася к пареньку.
— Ты тоже не крути, сперва скажи, зачем здесь болтаетесь? Если не комиссия, то уходите. Тут и без вас тошно.
— Трактористы мы. К вам нас прислали.
Хмурое лицо паренька вдруг озарилось недоверчивым изумлением.
— Трактористы? К нам?
— К вам.
— Новые кадры?
— А как же.
— Ой, здравствуйте! Вот хорошо. Замучились мы тут, — пояснил он, залез в кабину трактора и затормошил тракториста.
— Дядя Гриша, вставай, смена пришла. Вставай.
Но дядя Гриша не шелохнулся.
— Я привез горючее, — пояснил паренек ребятам. — Дядя Гриша остановил трактор. «Заправляй, я прилягу», — сказал он. А я вот полчаса его бужу и не добужусь.
— Пьяный, что ли? — спросил Костя.
Паренек с укоризной взглянул на ребят. Видимо, он хотел сказать что-то дерзкое, но сдержался.
— Трое суток с трактора не слазит… Без сна попробуй-ка попаши.
Вскоре выяснилось, что у тракториста был приступ аппендицита и его отправили в районную больницу на операцию. Вряд ли могло быть горше положение для бригадира Мещерякова: с пахотой запаздывали, сам он как засел за руль, так три дня и три ночи не слезал с трактора.
— Глаза опухли, а он все говорит: «Допашем, допашем». Где там! Вон еще сколько, — парнишка обвел руками степь. — Сроду такой паршивой весны не было: дождь да дождь. Говорят, еще похолодание будет да снег, вот тогда запоем…
— Ну ты, механизатор, не паникуй, — прикрикнул на него Вася, осторожно дотрагиваясь до Мещерякова.
— Я не паникую, обстановку объясняю, — обидчиво сказал паренек. — Так не разбудишь. — Паренек отстранил Васю и закричал в самое ухо бригадира, сильно тормоша его за плечи:
— Дядя Гриша, подмога пришла!
Мещеряков с усилием поднял голову и, не открывая глаз, прерывисто заговорил:
— Нет, я допашу, допашу… Сейчас включу. — Но голова его снова легла на руль.
— Давайте положим его на землю, — посоветовал паренек. — Стелите свои фуфайки, на них пусть спит, чтобы не простудился.
Ребята быстро соорудили подстилку из фуфаек. Но Мещеряков сам поднял голову и глубоко вздохнул.
— Малость поспал, — усиленно моргая покрасневшими веками, сказал он и посмотрел на ребят. Густо запыленные и затвердевшие от пота брови его вздрогнули.
— Это вы? Спасибо, ребятки, очень вовремя явились. — Встряхнув с усилием головой, отгоняя сон, бригадир деловито оглядел ребят. — Иван Сергеевич? Костя? М-да…
Костя смело смотрел бригадиру в глаза. Вспомнилось ему, как Мещеряков уговаривал его не баловаться.
— Иван Сергеевич и Митя останутся на «универсале», — тоном приказа оказал бригадир, — а остальные со мной пойдут.
Костя поморщился: «Не доски ли таскать?»
— Я тоже здесь останусь — сказал Костя.
— Нет, не останешься, — властно произнес Мещеряков. Перед ребятами был уже не тот Мещеряков, что заискивал перед воспитанниками. Ярков недоверчиво хмыкнул.
Бригадир повернулся к Ивану Сергеевичу.
— Норма — пять га. Сробить надо семь. Пахать на совесть, чтобы дать и количество и качество. Трактор новый, берегите.
Показав участок пахоты, бригадир спросил, все ли понятно. Пареньку он сказал:
— А ты, Коля, обеспечишь ребят едой и прочим.
— Как положено, — с готовностью согласился Коля.
— А ну, по коням! — тихо сказал Мещеряков.
Он улыбнулся, наблюдая, как Юра с заводной ручкой в руке в два прыжка очутился у трактора и поспешно втолкнул ее в отверстие. С одного рывка трактор фыркнул, привычно затарахтел. Иван Сергеевич уже сидел за рулем.
Бригадир внимательно проследил за двинувшимся трактором, прислушиваясь к пению мотора.
Глава сороковая
ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ
Если бы Костя знал, что Мещеряков даст ребятам новенький трактор — да еще какой, С-80, — если бы Костя знал, что им поручат очень важную работу — перепахать залежный перелог в тридцать га, разве бы он стал артачиться, возражать Мещерякову? Слова бы не сказал, с радостью бы подчинился.
— Возьмите Полева с собой, а меня оставьте! — упрямо повторил Костя. Он знал, каким был Мещеряков в училище, поэтому его нисколько не беспокоило недовольное выражение лица бригадира.
— Зачем ты сюда приехал? — спросил бригадир после длительного раздумья.
— Сами знаете, работать на тракторе.
— Будешь работать.
— Когда? То доски заставили таскать, то, может, звезды считать придется… Раз учились, надо обеспечить трактором.
Мещеряков покачал головой.
— Или ты будешь слушать бригадира и делать то, что необходимо, или немедленно отправляйся в МТС. Мне нужны трактористы, а не разгильдяи, сказал он и пошел по полю.
Ребята направились за бригадиром, но Костя остался.
— Иди с ними! — приказал он Полеву. — Тебе все равно, где быть.
— А тебе не все равно?
— Не спорь.
— Никуда я не пойду. Бригадир сказал…
— Я вот тебе навешаю фонарей под глазами, ночью светло будет.
— Ладно, вешай.
Иван Сергеевич то и дело оглядывался на Костю. Потом он приглушил мотор и побежал по пашне к Яркову. Он налетел на Костю, схватил его за полы фуфайки.
— Мерзавец ты, саботажник, вредитель! Уходи от сюда! В училище мучались с тобой, и здесь нас позоришь! Уходи, уходи с поля!
Удивленный и испуганный Костя попятился от разозленного Ивана Сергеевича.
— Семь месяцев тебе долбили о дисциплине, а ты ничего не понял. Иван Сергеевич отпустил Яркова, сжал кулаки и затопал ногами: — Уходи!
Он круто повернулся и побежал к трактору. А Костя стоял, засунув руки в карманы брюк. Уходить сразу ему было неудобно: «Чего доброго, ребята подумают, что струсил». Только когда Иван Сергеевич включил скорость, он, показав Мите кулак, бросился догонять товарищей. Бригадир остановил ребят на полевом стане третьей тракторной бригады.
— Отдыхайте, читайте газеты, я скоро вернусь.
Возле новенького просторного дома с широкими распахнутыми окнами находился хауз, наполненный водой. Чуть в стороне была цементная площадка, на которой механизаторы производили технический уход за тракторами: очищали от пыли, смазывали детали маслом, заменяли негодные. Вокруг были посажены молодые деревца. На двух цветочных клумбах уже показались ростки.
Повариха хлопотала возле большой печи.
— Дровишек, ребятки, пока наколите, — приказала она, подавая колун Косте. Тот неуверенно подержал топор, поморщился и направился к чурбакам. Повариха, видимо, запасала дрова на далекое будущее. За печкой, под навесом были сложены наколотые поленья.
— Только не кидать, складывать, — оказала она Косте, который небрежно бросал поленья на землю.
Прошло четыре часа. Ребята уже два раза подметали вокруг стана. Повариха оказалась придирчивой и безжалостно браковала работу воспитанников.
— Все надо делать без изъяна. Вот здесь хорошо подмел, ничего не скажешь. А здесь… Видишь, полосы от метлы. Полос не должно быть. Брызгать надо умеренно, чтобы не было ни пыли, ни грязи.
«До чего же вредная», — с досадой думал Вася.
Обед оказался удивительно вкусным. Но услышав рокот трактора, ребята соскочили с мест.
— Сидеть! — крикнула повариха. — Чтобы все съели!
Пришлось ребятам доедать обед в спешке, чуть не давясь. Даже аппетит сразу пропал. Еще бы! Мещеряков подъехал на С-80 к стану. Попробуй усиди за столом!
После обеда ребята окружили трактор. Каждый затаенно думал: «Я буду на нем работать».
Но бригадир не торопился объявлять, кто будет пахать на этом тракторе. Открыв капот, он постукивал ключом по частям мотора.