— А что в этом плохого?
— Я не сказал, что это плохо. Как говорила моя вторая жена, лучше под каблуком, чем под кайфом…
— Сколько тебе надо денег?
— Денег?
— Да. Денег.
— Зачем мне твои деньги? У меня свои есть.
— Откуда у тебя, правильного мента, деньги?
— Что значит «откуда»? — обиделся Свинец. — Я тебе не дядя Степа. Я капитан милиции. У меня в одном кармане пистолет, в другом — ксива. Если в одном кармане пистолет, а в другом ксива, то в третьем кармане деньги появляются сами собой. Вон, смотри направо. Видишь табачный ларек?
— И что?
— А то, что, пока мы с тобой разговаривали, к этому ларьку три богатые машины подъезжали. Из этих машин выходили хорошо одетые молодые люди и покупали папиросы. Двое купили «Беломор», третий — «Казбек». Тот, кто взял «Казбек», — бизнесмен, в синем пальто, в голубой рубахе и желтом галстуке, а двое других попроще: уголовничек в кожаном клифте, с татуировками на пальцах, и бледный паренек с длинными волосами, музыкант или какой-нибудь художник…
— Все, я догадалась. Ты думаешь, они покупали папиросы, чтоб курить траву.
— Естественно. Даю рупь за сто, что травка была минимум в одной машине из трех. Они же как делают все: они сначала к барыге едут, покупают и только потом вспоминают, что нужны папиросы. Минимум одного парня из трех можно было брать. Перевозка наркотических средств. Пять лет общего режима.
— Значит, ты поймал бы их всех и с каждого получил деньги?
Капитан Свинец посуровел:
— Не с каждого. С бизнесмена — обязательно. — Он алчно пошевелил длинными крепкими пальцами душителя. Жест вышел до озноба угрожающим. — Этот бизнесмен, судя по его виду, для того и зарабатывает, чтоб предаваться запретным удовольствиям. Зная, что в случае чего обязательно откупится. Это такая маленькая игра, в которую играем мы оба. Совместное чтение любимых мест из Уголовного кодекса Российской Федерации… А вот с музыканта я бы денег не взял. Пусть себе играет. И с уголовника не взял бы…
— Из жалости?
— Какая, к черту, жалость? Я б его под пресс пустил! Чтоб потом работал не только на себя, но и на меня тоже.
— Злой ты.
— Нет, не злой. Жестокий. Я всегда такой был. Я без мамы вырос.
Вдруг Марина сжала ладонями виски.
— Вспомнила! Слушай, Свинец, я вспомнила! Он сказал не «важный разговор», а «старый вопрос»! Да! Точно! — Она обрадовалась так, словно Матвей уже нашелся. — «Еду разрулить старый вопрос». Так он сказал.
— «Разрулить»? Или «решить»? Ты уверена? — Капитан опять засопел. — Вспомни дословно. Он сказал именно так — «разрулить»? Может быть, «прокачать»? Или «качнуть»? Или «поднять вопрос»? Или наоборот — «снять вопрос»? Может быть, не вопрос, а «рамс»? «Качнуть рамс»? Или «рамсы»?
Марине стало смешно.
— Не считай меня за дуру. Я замужем за человеком, который почти двадцать лет в бизнесе. Я знаю, что такое «рамс». Еще получше тебя, между прочим. Он сказал именно так: разрулить старый вопрос.
— Ясно. Ты пиши, пиши. У меня времени мало.
— А ты смотри в сторонку.
— У тебя курить можно?
— Можно…
— Откуда у тебя такой красивый шрам?
— С детства… Шатен — пишется через «э»?
— Черт его знает. Пиши, как напишется. И, кстати, мне нужна твоего Матвея фотография.
— В офис приедешь — там тебе Разблюев даст фотографию.
— Подвезешь меня?
— Ты без машины, что ли?
— На машине. Она в Коньково осталась. Пробка была, я ее там и бросил. На метро поехал. Чтоб к тебе не опоздать. Цени.
— Ценю… Все, я написала.
Свинец кивнул:
— Тогда поехали. Времени нет совсем. Подбрось меня Тут по прямой — километр. А пока едем — вспомни еще что-нибудь. Взрослые люди просто так не исчезают. Подумай сейчас — и вспомни. Что-то было. Какие-то события. Что-нибудь необычное.
Марина не менее минуты интенсивно напрягала память, но потом опять почувствовала в животе надоевшую боль и честно призналась:
— Ничего такого.
Теперь, когда надежный человек — опытный сыщик, капитан из Московского уголовного розыска — согласился помочь ей, она чувствовала себя хоть и напряженной, но решительной и мобилизованной, и рванула с места так, что у самой едва не закружилась голова Бешено выкрутила руль.
— Полегче, — выдохнул ее спутник. — Не пугай людей.
— Отвали, Свинец. Они родились напуганные.
— Ты, значит, давно с Матвеем?
— Пятнадцать лет. А что?
— Может, ты не все про него знаешь? А?
Марина невесело усмехнулась.
— Может, и не все. Но главное — знаю.
— И что он за человек? Ну-ка, расскажи в двух словах.