Когда танец, наконец, закончился, Сара с мальчишкой уселись на диван. Он приободрился и рассказывал ей про свой костюм и про то, как однажды, будучи ещё маленьким ребёнком, пробрался на корабль, принадлежащий отцу. Его обнаружили только через сутки, когда уже были в открытом море, и капитану пришлось разворачиваться, чтобы доставить сорванца обратно на берег к родителям. Сара рассудила, что этот юноша, которого звали Адамом, в сущности, не так уж и плох. Он рассказывал ей о своей семье, а потом предложил прогуляться вдоль зала и поглазеть на необычные наряды и, может быть, найти птицу Джарета, о котором юноша говорил исключительно восхищенными междометиями и восклицательными знаками.
Так они бродили по огромному помещению, которое, как оказалось, состоит из нескольких залов, соединённых арочными проходами, рассматривали гостей, выпили по бокалу шампанского, и Сара сама не поняла, как получилось, что они оказались за одной из портьер, а Адам держит её за талию, прижимая к стене и что-то жарко шепча ей на ухо. Сара сама раскраснелась и, задыхаясь, то отталкивала его, то прижимала к себе. Она вдруг сообразила, что со всей беготнёй по Лабиринту и по городу, у неё никогда не было времени на то, чтобы обращать внимание на мальчиков, и уж тем более она никогда не оказывалась в такой ситуации. Конечно, вечерами, лёжа в постели, она фантазировала о том, как когда-нибудь за ней приплывёт иноземный принц на шикарном корабле и увезёт её в своё королевство под жарким солнцем, окружённое золотыми песками пустынь. Потом она думала о Джарете, потом гнала эти мысли, как опасную заразу. И вот сейчас, среди шума и смеха, она совсем не хотела оставаться с Адамом наедине, но думала, что именно этого ждёт от неё Джарет.
Поэтому когда Адам внезапно замолчал, уставился на неё и, забавно вытянув губы, стал приближаться к её лицу, Сара выдохнула, и потянулась навстречу ему. Всё получилось очень странно. Губы Адама были горячими и сухими, и никто из них не знал, что делать дальше – юноша то закрывал глаза, то испуганно открывал, Сара просто удивлённо смотрела на него, потом – о боже, это что, его язык?! – у девушки резко закружилась голова, и она вцепилась в плечи Адама так, что он охнул.
Эту неловкую сцену прервал Джарет, откинув портьеру и громко сказав прямо в спину подскочившему от неожиданности парню:
– Адам! Вот ты где, дружок. Тебя отец нигде не может найти. А ты, я смотрю, развлекаешься на полную катушку?
Джарет заговорщически подмигнул Адаму, и тот пулей выскочил в зал, оставив Сару наедине с мужчиной. Джарет потянулся и открыл неприметную дверцу, которая была скрыта за портьерой, и пригласил Сару внутрь. Это был узкий и освещённый только уличным светом промежуточный коридорчик из тех, что пронизывали здания вдоль и поперёк, протяженностью всего метров пять, заканчивающийся другой дверью. Посередине было окно с подоконником, выходящее на один из многочисленных внутренних двориков Лабиринта. На улице стояла ночь раннего лета, окутанная запахами свежей листвы и морского бриза под нетемнеющим небом, поэтому было достаточно светло, чтобы различать лица. Джарет подхватил Сару за талию – после болезни она пока ещё не набрала свой обычный вес и была как соломинка – и легко посадил на подоконник, а сам встал, опираясь на него так, чтобы быть с ней лицом к лицу.
– Сара, – сказал он. И, помолчав, повторил: – Сара.
Девушка смотрела на мужчину, пытаясь определить выражение, прячущееся в его густо подведённых глазах. Шляпу пирата он где-то оставил, и ровный ночной свет серебрил его волосы. Наконец, он снова заговорил:
– Когда я говорю тебе потанцевать с гостем, это значит именно потанцевать, – его дыхание опять пахло вином и корицей, но сегодня Сару это не смущало – она сама была пьяна. – Если я захочу, чтобы ты делала что-то ещё, я так и скажу. Когда я скажу «развлечь», поверь мне, ты поймёшь, о чём я.
– К тому же, – продолжил Джарет, и он был так близко, боже, так близко, что у Сары ещё больше закружилась голова, а сердце грозилось выскочить из груди, – как ты собиралась порадовать нашего Адама этим поцелуем, если сама не умеешь целоваться?