Сара не знала, что на это ответить, да и надо ли отвечать?.. Пока она соображала, что делать, скользя взглядом по лицу мужчины, он приблизился и прижался своими губами к её губам. Это было неожиданно и совсем не так, как с тем мальчишкой – как его там зовут? ах, неважно! – глаза Сары закрылись сами собой, её как будто унесло волной жара, исходившего от Джарета. Мужчина, словно изголодавшийся зверь, кусал её губы, обнимал за талию, прижимал к тёплому стеклу, за которым слышалось щебетание птиц и далёкий шум прибоя. Но Сара ничего не слышала – в её ушах шумел свой прибой, а обострившиеся нервы ловили вспышки удовольствия от каждого прикосновения Джарета.
Сара проснулась, когда уже почти подошло время обеда. У ночных фей, как некоторые девушки себя называли, это было нормальным явлением: прогуляв всю ночь до рассвета, они падали в кровати и спали чуть не до следующего вечера, приходя в себя после вечеринок. Джарет устраивал пышные балы пару раз в месяц, а в остальные дни Лабиринт был просто клубом, куда приходили отдохнуть в основном мужчины.
Сара со стоном села на кровати и спохватилась, как бы не разбудить соседок. Теперь она жила в комнате с ещё тремя девушками, а раньше ей приходилось спать в одной большой общей спальне. Редко, но бывало так, что парам, таким, как Линда и Джозеф, давали отдельную комнату. Здесь же были совсем другие правила.
Сара посидела ещё немного на кровати, с некоторой долей любопытства наблюдая за плывущими стенами. В голове звенело, в горле пересохло, в животе бурлило. Нужно было идти в столовую – в этой части Лабиринта не было кухни.
В столовой в хаотичном порядке были расставлены столы и стулья. Сара подошла к общему длинному столу, на котором всегда стояли свежие фрукты, сыры и хлеб, налила себе воды из графина, взяла розовощёкий персик и присела у окна. Вчерашний вечер вспоминался урывками, перед внутренним взглядом мелькали яркие краски. Девушка катала персик по столу и никак не могла сосредоточиться. Прикосновение к бархатистой кожуре фрукта напомнило ей о чём-то, но о чём?.. В голове был туман. Она подняла бокал, поднесла его к губам, сделала глоток… и чуть не выронила хрупкое стекло из пальцев. Губы саднило, и девушка со всей ясностью вспомнила вчерашнюю сцену в коридорчике. Сара, да не привиделось ли тебе? – спрашивала себя она, но точно знала, что нет – губы болели по-настоящему. Она была рада, что в столовой никого сейчас нет и некому спросить, что с ней, почему она так трясётся.
Нет, Сара, нет, – снова заговорила девушка сама с собой. Это ничего не значит. Для тебя, быть может, и значило бы, но это Джарет, для него это просто незапоминающийся эпизод, вот и ты, голубушка, будь добра, забудь и веди себя как ни в чём не бывало. И она постаралась следовать этому совету, данному самой себе. В течение нескольких балов Джарет указывал Саре на мужчину, с которым ей нужно было танцевать, и больше ничего не происходило. Он и сам как будто избегал её после того вечера.
Девушка наслаждалась своей свободой – теперь она была предоставлена самой себе до вечера, могла гулять, сколько ей захочется, есть всё, чего душа пожелает, веселиться и танцевать. Она редко видела свою банду Рыжих, но когда встречала их, девчонки очень радовались и приглашали Сару принять участие в очередной придуманной ими шумной игре, а девушка никогда не отказывала. Возможно, что в том числе и из-за этого у Сары не ладились отношения с другими феями – они продолжали считать её ребенком, хотя многим из них было всего на пару-тройку лет больше, чем Саре. Изредка девушка забегала к Хогглу на чашку ароматного кофе или крепкого чая. В «Хмельную фею» она старалась приходить пораньше, чтобы не сталкиваться с посетителями. Создавалось ощущение, что Хоггл, как и Джарет, вообще не спит – он всегда был за стойкой, готовый гонять своего повара и надоедливых выпивох, забредавших в трактир ночью и выползавших, только когда солнце было уже в зените. С другой стороны, Сара стала замечать, что старик сильно сдал с тех пор, как она познакомилась с ним – морщин как будто стало больше, кожа на щеках висела, и Хоггл иногда стал на секунду замирать посередине фразы, как будто забывал, о чём только что говорил. Но Сара старалась не фокусироваться на плохом, ведь ей самой было так хорошо! От такой спокойной по сравнению с прежней жизнью Сара быстро набрала потерянный во время болезни вес и перестала выглядеть подростком. Теперь из зеркала на неё смотрела очень даже привлекательная молодая девушка, румяная, с блестящими глазами, розовыми пухлыми губами, волосами, словно шёлк, стройная и изящная. К тому же она научилась пользоваться косметикой, и Хоггл только качал головой. «Значит, стала одной из фей Джарета? Хм… Ты смотри, не давай себя в обиду!» – частенько повторял он. Сара не знала, кто мог её обидеть – ведь все веселились и радовались жизни на праздниках у Короля. К слову, Сара так и не поняла, почему Джарета называли Королём, но ей некого было спросить, кроме Хоггла, а тот только отмахивался от её вопросов.