По расчётам Сары, они проходили где-то в районе кухни, когда Билли вдруг остановился, извлёк из кармана ключ и открыл одну из дверей. Внутри оказалась маленькая, но довольно уютно обставленная комната: узкая кровать у окна, лампа на прикроватной тумбочке, комод с зеркалом и стул, на который Билли скинул вещи. Затем он развалился на кровати, уложив ноги в грязных сапогах на подушку. Сара осталась стоять в уголке, не очень понимая, что же дальше.
– Так вот, – зевнул Билли, почёсывая шею, – я хотел спросить: что ты сделала с нашим Королём? Если бы любая другая девица из этой вашей компании фей подкатила к боссу с такой истерикой, я тебе гарантирую – она давно бы уже плавала кверху брюшком в Большой Элле, пугая местных рыболовов.
Сара содрогнулась, живо представив себе эту картину.
– В общем, – не дождавшись ответа, произнёс мужчина, – ты теперь живёшь тут, пока не придёт срок. А потом Король решит, что дальше.
Он поднялся и у самого выхода потряс своим жилистым пальцем у Сары перед лицом:
– А ты, ты не лезь к нему, уяснила?
У Сары теперь было бесконечно много времени – ей не приходилось даже готовиться к балам. Сначала она занимала его прогулками по городу, которые с приходом холодов становились всё короче. Она пробовала помогать работникам в Лабиринте, но те вежливо отказывали ей, как будто у них были особые указания. Сара подозревала, что Джарет оставил какие-то распоряжения на её счёт, потому что стоило ей однажды вздохнуть о том, как она скучает по персикам, как тем же вечером в её комнате обнаружилась тарелка с этими ароматными фруктами. После того случая она старалась больше не мечтать вслух, опасаясь, что Билли, если узнает, сочтёт это излишним беспокойством для своего хозяина.
Девушка просиживала целыми днями у Хоггла, помогая ему в мелочах – относила грязную посуду на кухню, меняла свечи в подсвечниках, аккуратно расставляла бутылки с алкоголем на полке за спиной старика, часто меняла тряпку, которой он протирал всё вокруг себя, на чистую. До поры до времени он относился к этому спокойно, периодически бурча, по своему обыкновению, что всё-то она переставила, ничего он теперь найти не может, но девушке казалось, что на самом деле он доволен. Однако когда живот Сары уже заметно округлился, он, не слушая возражений, заявил, что его заведение – не место для беременных дам. Сара отчаянно жалела, что мода на платья с завышенной талией уже давным-давно прошла, и никакой передник не мог помочь ей скрыть ещё хоть ненадолго своё положение.
Когда Сара уж было решила, что ей так и придётся просидеть в Лабиринте до самого срока, она обнаружила, что в одном из зданий монастыря, рядом с которым она так любила гулять, есть библиотека. Пускай там в основном были книги по истории, религии и истории религии, а так же биографии священников города, жития праведников и святых, она не могла отказать себе в удовольствии сесть на скамью у высокого окна и тихонько перелистывать желтоватые страницы, добавляя свою лепту в библиотечные звуки: шорохи бумаги и тихое дыхание, наполнявшие огромный зал. Конечно, она нередко ловила на себе вопросительно-осуждающие взгляды некоторых монашек, но что было поделать? Среди посетителей было совсем мало женщин, поэтому Сара понимала, что уж ей-то точно не избежать излишнего внимания. Не все были настроены столь критически: у неё появился, можно сказать, друг, один из старших монахов. Он часто улыбался девушке, всегда предлагал занять место поудобнее и поближе к окну или сам зажигал для неё светильник. Он также советовал ей книги, выбирая те, в которых больше иллюстраций: даме её возраста должны быть такие интереснее, посмеивался он. Звали его отец Амброзий, и Саре, к её стыду, первым делом приходило сравнение с большим добродушным псом. Он был плотного телосложения, но не особо высокий. Его наполовину седые волосы были пострижены под горшок, но как он их не приглаживал, они были такими густыми, что вечно выглядели, будто их растрепало ветерком. Саре всегда казалось, что каждый раз, когда он обращается к ней, он чего-то недоговаривает – то ли из вежливости, то ли ещё по какой-то причине. Этот ореол загадочности не давал Саре покоя, пока однажды вечером всё не разрешилось.