Несмотря на обилие, работа была однообразной: что-то передать или забрать – вещь, письмо, записку, – сказать фразу, дождаться ответа, передать этот ответ кому-то ещё.
Сара никогда не рассказывала ничего и никому, кроме Линды. В первый же вечер в Лабиринте, когда Джарет привёл её на кухню и наблюдал, как девочка жадно ест курицу с картошкой, закусывая свежим хлебом, он ясно дал ей понять, что всё, что происходит в Лабиринте, остаётся в Лабиринте, как и всё, о чём говорят здесь два человека, остаётся между ними. Но Линда была таким же доверенным лицом Джарета, как и Сара, к тому же она понимала девочку – ведь её работа когда-то была такой же и теперь отличалась только тем, что Линда, по её словам, могла говорить от лица Джарета, торгуясь и выдвигая выгодные условия сделок. По сути, она так же выполняла поручения, но с большей ответственностью, лежавшей на её плечах. Поэтому Сара иногда позволяла себе пожаловаться, совсем чуть-чуть, не раскрывая сути задания: как далеко ей пришлось идти или как её заставили ждать, в итоге не дав определённого ответа. Часто благодаря Линде, которая помогала ей проложить короткий путь между пунктами назначения, девочка экономила массу времени.
Только спустя полгода Сара обнаружила, что у неё стало оставаться свободное время. С удивлением она осознала, что пропустила весну и свой шестнадцатый день рождения и оказалась сразу в середине лета. Ей некогда было смотреть по сторонам, пробираясь по улицам и переулкам, то засыпанным снегом, то заливаемым первыми весенними грозами, у неё была одна цель – не промочить конверты с письмами, не уронить коробки с посылками, не забыть адреса и имена, правильно задать вопрос.
Но теперь жизнь Сары текла, можно сказать, размеренно. Девочка могла позволить себе немного побродить по городу, посидеть в порту, глядя, как разгружают корабли, как сходят на берег иностранцы в удивительных красочных нарядах. Зимой Сара привыкла забегать к Хогглу на чашку крепкого сладкого чая – старик оказался не таким уж и злым, просто много бурчал, но Сара знала, что он относится к ней с теплотой. Линда же предпочитала в свободные минуты проводить со своим женихом. Изредка девочка пересекалась с ней, и в тёплое время года они вместе сидели на зелёном газоне перед монастырской стеной, слушали звон колоколов и наблюдали, как настоятельница гоняет молодых монашек, чтобы не сидели без дела, а мальчишки из хора пинают упавшие яблоки по пути с репетиции.
Довольно долгое время темы для разговора Сары и Линды были простыми, как у любых других малознакомых девушек, выходящих вместе посидеть на солнышке в погожий летний день: одежда, еда, болтовня ни о чём…. Несомненно, сказывалась разница в возрасте, и в основном говорила Линда, а Сара слушала её, лишь порой делясь своими мыслями. Но если первое время девушка смотрела на Сару немного свысока, со снисхождением и некоторой долей понимания, присущим тому, кто смотрит с вершины холма на путника, стоящего у подножия, то теперь, по прошествии почти года, Линда стала для Сары старшей сестрой. Возможно, причина была ещё и в том, что и Сара повзрослела, хоть два года в Лабиринте и пролетели незаметно.
Постепенно вечера становились холоднее, земля отдавала накопленное за лето тепло, и девушки больше не сидели на траве, а перебрались на лавочки, расставленные вдоль кирпичных стен монастыря. Может быть, такое близкое соседство расслабляло Линду, или просто она наконец-то привыкла к Саре, но темы разговоров поменялись. Девушка стала больше рассказывать про свои планы на будущее: как они с Джозефом хотят накопить денег, уйти из Лабиринта, пожениться и открыть свою маленькую лавку. Содержимое лавки варьировалось в каждом рассказе Линды. То это были восточные ковры со сложными рисунками глубоких бордово-красных цветов и пушистым ворсом, в котором утопают ноги, то редкости из северных земель – бивни загадочных морских животных, китовый ус (что это вообще за усатое создание? – думала Сара), разнообразные шкуры. В другой день это мог быть изящный китайский фарфор или редкое оружие, изогнутые сабли и фигурные ножи. Иногда Линда намеревалась продавать даже животных, тогда Сара рассказала ей, как к отцу приходил индус с маленькой ручной обезьянкой, чья смешная мордочка с глазами-бусинками была окружена жёлтой гривой, почти как у льва. Обезьянка то сидела у хозяина на плечах, то перебиралась на тюрбан, откуда её моментально сгоняли на пол. Обезьянка брала с ладони Сары виноград своими забавными маленькими лапками, вертела его, принюхивалась, ела, потом потешно просила ещё, кланяясь и строя гримасы. После этого рассказа Линда ещё некоторое время вынашивала проект маленького зоопарка, где можно будет свободно заходить в клетки, играть с животными и кормить их прямо с руки.