После того, как его вопросы иссякли, я попытался задать вопрос о том, что же такое это посвящение, но он мне ответил, что мне все объяснят на самом посвящении, и я бросил свои бесполезные попытки что-либо у него узнать.
Выйдя из этого «прибежища Колдуна», я увидел ту девушку, которая меня встретила у входа. По всей видимости, она меня тут ждала все полчаса, что я отвечал на вопросы Колдуну.
— Вы не меня случаем ждете? — я подарил ей самую очаровательную улыбку, на которую был способен.
— Вас уже ждут на церемонии. Вы всех задерживаете, проходите за мной, холодно отчеканила сия леди и пошла по лестнице вниз.
Этой лестницы я что-то не заметил, когда проходил по коридору. Может моя невнимательность? Будем надеяться, что так и есть.
Спустившись по лестнице, мы попали в просторную залу. Как это она интересно в подвале-то поместилась? Тут же высота потолков метров десять, да и от стенки до стенки метров сто.
— А вот и последний адепт, — произнес безжизненный голос откуда-то сверху.
— Всем привет, — радостно известил всех я о своем приходе.
Вот только что-то никто особо не рад моему приходу. По-моему никто его вообще не заметил. Двенадцать человек стояло полукругом напротив статуи какой-то… то ли гаргульи, то ли огромной летучей мыши, сделанной из цельного камня и размером не уступавшая памятнику Петра 1 на коне. Красная фигура с не менее красными глазами и такой физиономией, что кошмары теперь мне будут сниться до глубокой старости.
— Попрошу занять место среди собратьев.
Откуда голос-то доносится?
Я молча прошел в левый угол зала и встал лицом к статуе. Я сразу приметил, что я единственный, кто не был одет в рясу с капюшоном. Видимо, мне ее выдать забыли. Вечно все на мне экономят.
— Испейте же кровь богов дети мои, — в безжизненном голосе прорезались нотки торжественности.
Все одновременно двинулись к чашам, которые я поначалу счел за часть помоста, на котором стояла статуя.
Я старался не отставать от остальных и, взяв в руки чашу, подозрительно принюхался. Вроде запах ничего, пахнет какими-то специями. Я залпом осушил сосуд, и тут промелькнула мысль.
Чем-то кровь по вкусу напоминает.
Дальше был только туман, возможно, я отключился…
Глава 4
Мне снилась та памятная ночь в Киеве. Я вышел из вагона поезда и направился вдоль перрона к автобусной остановке. Я даже и не предполагал, что приеду сюда так поздно ночью. Меня пригласили на съезд писателей и переводчиков художественной литературы. Вообще-то я слышал о таком съезде впервые, но не упускать же возможность съездить в другой город, тем более за чужой счет.
Вокруг была жуткая темень, видно было только редкие горящие окошки в домах. Дворы почему-то совершенно не освещались, даже на перроне горела только одна лампочка и та отживала свои последние минуты и то и дело мигала.
Я дождался автобуса и сел в самый дальний угол. Я был единственным пассажиром. Да и кто еще в час ночи будет ездить по городу в автобусе? Районы тут довольно опасные…
Вот так всегда. Только я лягу спать, как звонит звонок.
Звонок напевал свою любимую песенку.
Я кубарем скатился с кровати и поплелся открывать дверь. По пути я заметил, что частично одет (или частично раздет). На мне были брюки, причем в жутком состоянии, и рваная рубашка. На автомате я скинул рваную рубашку и пригладил волосы.
Заглянув в глазок, я же тоже чему-то учусь, я увидел за дверью девушку, которая упорно давила на звонок с таким видом, будто ее не пускают в собственную квартиру. Интересно, что ей нужно от бедного, не выспавшегося и побитого меня.
Побитого?
Я вдруг заметил, что тело мое покрывают синяки. Они уже стали желтого цвета, как будто я их получил неделю назад.
Я открыл дверь с таким удивленным лицом, что даже сия милая леди, видимо, решила меня пожалеть и не убивать сразу. Вот только за что убивать?
— Вы что там? Спите? — раздраженно спросила она.
Какая догадливая девушка.
— А как вы догадались?
Сонное ехидство — новый вид юмора.
— Уже три часа дня. А вы все спите. Как не стыдно? Здоровый мужчина.
Судя по тону, которым это было сказано, в последних двух словах она сильно сомневалась.
— А вы, простите, кто будете?
Я еще в себя не пришел, и на манеры мне было плевать.
— Я ваша соседка сверху.
— А. Ну тогда все ясно, тогда конечно. Соседка сверху имеет полное право на меня кричать и звонить в звонок до потери пульса.