Недаром, взяв одну борзую и узнав породу поближе, люди приобретают еще и еще. В городских квартирах содержат одновременно по нескольку борзых.
Айна, в отличие от нас, понимала природу и могла в середине прогулки — даже охоты — внезапно развернуться и увести нас домой. Когда мы, недоумевающие и рассерженные, переступали порог квартиры, за окном начинался проливной дождь с громом, молниями и шквалистым ветром. Тут уж на Айну сыпались поцелуи, а в ее пасть — вкусные благодарности. Она со снисходительным видом улыбалась нам: «Мало вы знаете, мало вы можете, люди». И все менялось местами. Мы ощущали себя малыми детишками, а нашу борзую — многоопытной матерью семейства, за которым нужен глаз да глаз.
В год и семь месяцев мы выставили Айну повторно. Выставка проводилась охотничьим клубом. Айна к тому сроку выглядела потрясающе. Кипенно-белые чулки на ножках, такие же белые шея, грудь, живот и кончик правила прекрасно гармонировали с красноватым отливом черного плаща и светло-пепельным, как ковыль, цветом уборной псовиной на гачах (задней части черных мясов, что на бедрах). Обхват грудной клетки составил более девяноста сантиметров, подхват — пятьдесят пять. Между маклоками вмещались семь — семь! — пальцев мужа (о маклоках для наглядности поясню позже). Семьдесят четыре сантиметра в холке. Вес — пятьдесят три килограмма.
Длинная прямостепая Айна в стойке была подобна натянутой струне. Сказать иначе: «вся впереду», — этим выражением старинные псовые и мелкотравчатые охотники выказывали восхищение правильной стойкой борзой. Грудь — бочковатая, широкая, спереди распахнутая спущена на палец ниже локотков. Последние два ребра с боков прощупываются короткими (признак резвости, даже лихости бега борзой). С далеко выступающим соколком (остроконечная часть груди, выдающаяся вперед между плеч). Голова хорошая. Щипец мощный. Челюсти крепкие, хватка железная. Глаза огромные, черные, навыкате. Уши небольшие, тонкие, в закладе. Лапы — в комке. Стоит на коготках. Бедренные мышцы — черные мяса — громадные, с выпирающими мускулами, в то же время жилистые. Тело твердое, сбитое, богатырское. Ноги — сухие, костистые. Шея длинная, гибкая, мускулистая, но не мясистая. Рукой пригнешь лишь при огромном усилии.
В Айне сочетались все лучшие породные признаки и несравненная мощь, помноженная на непревзойденный азарт. Другой такой суки мне видеть не доводилось!
Экспертом был мужчина. Он заприметил Айну задолго до ринга и не спускал с нее глаз. В ринге, поглаживая и похлопывая широкую, упругую — дубовую — спину Айны (хоть седло надевай!), он мечтательно произнес: «Вот это сука! Дай бог, чтобы борзые кобели такими были».
Из-за ринга то и дело доносились положительные, но необычные отзывы: «Зайцы от страха замертво попадают! Лиса с ума сойдет! Этой суке заяц — что муравей слону: задавит и не заметит!» Многие не скрывали особого восхищения: «На волка с такой запросто!»
Цвета ночи, бархатистые и умные глаза Айны по-сучьи, плутовски, косили по сторонам (откуда доносились похвалы в ее адрес), и она думала: «Да уж, борзой прожить — не одно поле проскакать, не одного зверя задавить. Не то что вам, людям». Айна ехидно и отрывисто ухмыльнулась эксперту: «Гляди-гляди, с какими — нами! — древние псовые и мелкотравчатые травили. Небось, слыхивал, да доселе не видывал. Тоже мне оценщик! Скольких нас ты вообще видел? Пшик. А сколько и каких нас было? Тьма, красотища, силища! А каково нам было! Зверья немерено. Полей — не счесть. Простор, дух, богатырство… Эх, мужик, рвануть бы нам с тобой назад, в века!»
Эксперт не пропустил каверзной ухмылки Айны, растерялся, напрасно вглядывался в омут сучьих борзых очей и в конце повержено произнес: «Суку с кобелем не спутаешь — по одним подлючим глазам определишь».
Айна получила первое место и оценку… «очень хорошо». Вроде мне нужно было быть довольной: моя борзая получила всеобщее признание, — но не давала покоя оценка Айны. Почему, отметив достоинства и не найдя недостатков, эксперт не поставил «отлично»? Я обратилась к судье за разъяснением:
— Почему не «отлично»?
— Сук на оценку «отлично» не бывает. Только кобели получают «отлично». Такова охотничья практика, — безапелляционно констатировал эксперт.
— Почему? — не унималась я.
— Потому что кобели все равно красивее и в охоте лучше.
Нутром я понимала, что эксперт порет чушь, и злилась до зубовного скрежета. Но поделать ничего не могла. До ушей доносилось, как с экспертом по этому поводу заспорили охотники и как муж призывал меня не расстраиваться, но я не реагировала. Мои мысли уже были заняты другим: «Какие они — борзые кобели?»