Другой пример. Вечером накануне выходных жарю картошку и думаю о предстоящей охоте. Собираемся в дальние поля. Там, с одной стороны лесополосы, разделяющей поля, есть наезженная дорога. Она редко используется, но иногда по ней на приличной скорости ездят грузовики.
Перед глазами возникает видение. В поле, ближе к лесополосе, поднимается заяц. Убегая, он пересекает полосу лесонасаждений, далее наезженную дорогу за ней — и скрывается в траве следующего за дорогой поля. Айна его преследует. Я кричу ей: «Назад!», — и Айна в замешательстве сбавляет перед посадкой скорость, но преследование продолжает. Слышу за деревьями шум мотора. Когда девочка выбегает на дорогу, на нее наезжает грузовик…
Следом, уже глазами Айны, вижу, как он налетает на нее и усилием мысли останавливаю видение. Не хочу видеть, что дальше… Мои руки трясутся. Приказываю себе вернуться к своему мысленному фильму и прокручиваю тот от конца к началу. Закончив, воспроизвожу видение, изменяя его по ходу действия.
Теперь уже не даю Айне команду: «Назад!» — наоборот, кричу: «Ату! Ату! Ату! (Возьми!)», — и Айна перед посадкой не сбавляет темпа. Она на полном скаку минует кусты с деревьями и успевает пересечь дорогу непосредственно перед грузовиком. Один только кончик правила задевает бампер той проклятой машины. Зайца уже не видно. Он скрылся в высоком бурьяне следующего, заросшего им поля. Айна останавливается за дорогой и лижет кончик хвоста.
Я прихожу в себя: вижу сковородку с картошкой на плите, непослушными руками вытираю со лба проступившую там холодную влагу и… за делами забываю увиденное. Домашним ничего не рассказываю.
Назавтра, поутру, приходим в дальние поля. Возле лесопосадки располагаемся позавтракать. Вдруг поднимается заяц. Сын его не замечает. Он занят исследованием норы в земле. Айна предпринимает угонку. Заяц уходит в лесополосу. Айна — за ним. Слышится приближение грузовика по дороге, что сокрыта от нас растительностью. Муж открывает рот, чтобы скомандовать: «Назад!», — но не произносит ни звука. Дело в том, что в этот момент я наотмашь ударяю его сзади по плечу и что есть мочи ору: «Ату! Ату! Ату!» Кричу уже на бегу, не поспевая за Айной. Супруг молчаливо поторапливается за мной. Выбегаем к дороге и видим, как ее пересекает Айна, прямо перед грузовиком. Она успевает! Почти не задевая борзую, грузовик проносится вперед. Айна стоит на противоположной обочине и лижет кончик хвоста. Зайца не видно, лишь колышется у дороги высокий бурьян. Мы подбегаем к нашей борзой и осматриваем. Она не пострадала! Я рассказываю мужу историю с моим видением. Он верит: «Вот почему ты не дала мне скомандовать, вот почему ты меня стукнула!»
Второй весной Айна впервые запустовала. Было ей два года и пять месяцев — довольно обычный для крепких борзых сук срок первой пустовки. С этого времени мы стали задумываться о продолжении борзого рода, совершенно не предполагая, сколь трудно будет исполнить задуманное. Борзых с родословными становилось в округе меньше и меньше. Шла перестройка, и все время у людей забирала борьба за выживание. Пустовала Айна один раз в году, что свойственно многим борзым и добавляет проблем с получением потомства.
Неожиданно нашелся подходящий кобель, и предстоял отдаленный инбридинг, который разрешил клуб собаководства. Женихом стал породный красный борзой. Айна тогда вступила в возраст трех лет и шести месяцев. Она заматерела, знала себе цену, красавца не жаловала, едва поддалась на наши уговоры не наделать ему хваток.
Мальчик был хороших кровей, но для Айны мелковат. Его, в свою очередь, тоже пришлось упрашивать. Всем своим видом кобель давал понять, что, будучи утонченным аристократом, не готов осилить нашу грудастую, дородную и, ко всему прочему, злющую девку. Общими усилиями повязали мы их дважды с перерывом в один день. Все ждали приплода с нетерпением.
Я никогда не забывала впечатления, которое произвели на меня мать и бабка Айны. Их красная и муругая псовина смотрелась потрясающе красиво, эффектно. Она бросалась в глаза и завораживала, как огонь притягивает и завораживает человека. Нам с мужем хотелось, чтобы у Айны родилась красная или рыжая (так мы с мужем называли муругий окрас борзых) девочка, которую мы мечтали оставить себе. «И Айне станет жить веселей, и нам на душе сделается спокойней», — думали мы. Кроме того, охотиться с парой борзых интереснее, результативнее. Мы не сомневались, что Айна обучит дочь всему, чем владеет, и дочь будет красивее и быстрее матери. Почему-то мы всегда думали так.