До моря пешком минут тридцать. Там — прекрасный общедоступный песочный пляж, созданный при заводском доме отдыха. Море мелкое, но в месте пляжа углублено. Первые сорок метров — лягушатник для детей, а дальше дно уходит из-под ног. На мелководье бьют холодные родники — вода чистая. «Морем» в моем городе принято называть тот самый залив. Он большой, противоположного берега не видать. Мне нравится несоленая, насыщенная йодом вода залива. Обожаю коричневый оттенок местного загара, который остается на годы, в отличие от быстро смываемых загаров более южных морей.
Тем летом я впервые попросила мужа отпустить с нами Айну. Супруг воспротивился. Айна, видите ли, его единственная отдушина в наше отсутствие. И правда, помимо всего прочего, Айна была еще и закадычной «собутыльницей» мужа. В летнее время он любит вечерком выпить холодного пивка и закусить вяленой рыбкой. Я пива не пью и вяленую рыбу не ем. А так приятно разделить удовольствие с кем-то еще. Супруг нашел сотоварища в Айне. Случилось это, когда в первое лето жизни нашей борзой муж приготовился к своему коронному уединенному застолью.
Рядом с кухонным столом стоял диван, на который Айна тут же уселась и потянулась носом к очищенным от чешуи и косточек и вкусно пахнущим рыбьим кусочкам. Нависла над столом, сглотнула слюну. Не мигая, уткнулась взглядом в тарелку, нетерпеливо перебрала по дивану лапами и тявкнула: «Дай, хочу!» Супруг девочку угостил. Рыбка пропала в пасти, из которой на стол потекли обильные слюни. Снова: «Тяв!» Еще кусочек. И так — без конца. Скорость проглатывания собакой закуски нарушала постепенность и размеренность трапезы. Тогда муж предложил Айне пивка, налив его в пиалу и поставив на край стола перед собакой. Айна вопросительно взирала на жидкость и мужа, но к пиале не прикасалась. Муж положил в рот кусочек рыбки и запил пивком из широченной хрустальной кружки. Когда водрузил кружку на стол, Айна лизнула из нее, затем из своей пиалы — сравнила вкус.
«Поехали!» — обратился к собаке супруг и забросил по куску себе в рот и борзой в пасть. Затем отхлебнул из кружки. Айна проследила и полизала из пиалы. Они повторяли, пока рыба не была съедена, а пиво — выпито. Эдак и повелось у них с тех пор.
Убедить мужа расстаться на месяц с девочкой удалось только одним доводом: «Хоть отоспишься!»
Ранним июльским утром мы погрузились в машину и поехали. Айна с заднего сиденья периодически просовывала голову между кресел и слюнявила плечо водителя — нашего родственника. Он смеялся: «Как раз хотел водичкой себя облить, очень уж жарко!»
Летняя температура воздуха часто зашкаливает у нас за сорок градусов по Цельсию. Добавьте к этому сухой степной воздух и получите зной. От него мы убегали к легкой прохладе моря, а с нами, сама того не ведая, к нему приближалась Айна.
Мамину квартиру девочка восприняла с неподдельным интересом. Она все обнюхала, обошла территорию, осталась довольна продуваемым — не застекленным — балконом, ароматами дубовой рощи и блаженно раскинулась на мамином диване. «Дача, — подумала борзая. — Хорошо!»
В роще Айна носилась между деревьев, перепрыгивала широченный ручей и с перекинутых через него мостиков наблюдала за движением проточной воды. Роща большая: есть где затеряться и побыть наедине со своей собакой.
Ежедневно по утрам мы посещали пляж. Когда на следующий после приезда день собрались было идти на море без Айны и стали запирать дверь, борзая устроила за ней скандал. Она лаяла, выла и царапала когтями деревянные филенки изнутри. Пришлось взять! Зная о возможности солнечного удара у собаки, я повязала на черную голову Айны белую хлопчатобумажную косыночку и кончики завязала под подбородком узелком. Продолговатый щипец Айны кокетливо выглядывал из косынки. Ее хитрые и настырные глаза сверкали счастьем. Она любила наряжаться.
Всю дорогу до моря нас сопровождали приветливые смешки прохожих. На пляже Айна сделалась центром всеобщего внимания. Три дня в неделю она посещала море, и люди, изучив ее расписание, приходили специально в это время, чтобы полюбоваться на борзую.
Первая встреча Айны с морем была волнующей. Девочка буквально окаменела. Ее вольная натура преклонилась пред величественной, необозримой водной равниной. Она вдыхала полной грудью насыщенный влагой, свободный, необъятный, ветреный, как само море, воздух. Ноздри ее раздувались. Борзая постигала странное: великое и мокрое — самое большое в ее жизни поле, «поле» воды. Из его запахов она узнавала, чем море живет, зачем оно и примет ли.