Ощущение было реальным. По спине пробегал холодок, отчего волосы вставали дыбом и стучали зубы. Словно бы Темный Лорд — Волдеморт, Волдеморт — оставил в их доме часть своей души, чтобы ждать и наблюдать. Драко знал, что это невозможно, но от ужаса все равно скручивало внутренности. От страха, который он принес с собой и вплавил в фундамент дома, в сами кости Драко.
— Назначили дату суда над твоим отцом, — сообщила мать, грациозно сидя на неполированном стуле, который они перенесли из столовой.
Драко отправил в рот кусочек рыбы, приготовленной чуть-чуть вкуснее, чем в тюрьме, и уставился на подпалину на стене. Он не мог встретиться с матерью глазами — иначе бы Нарцисса все поняла.
— Уверен, ты рада.
— А ты? — тихо спросила она.
Драко сглотнул ком, и тот тяжелым грузом опустился на сердце.
()
Драко Малфоя никто не узнавал. Или узнавали множество парней, которые могли бы быть Драко Малфоем, но «леди, вы себе представляете, сколько у нас тут народа?» Он уже не один год оставался вне поля зрения общественности. Да и прежде, когда на него было направлено внимание, разговоры больше шли о смертях, арестах и помилованиях. В более поздних статьях преимущественно говорилось о его матери, а из фотографий в них нашлась лишь одна с Драко.
Гермиона вырезала ее из старого выпуска и рассматривала весь обеденный перерыв.
(Декабрь 1998)
Чашка звякнула о блюдце. Драко вышел из комнаты и легким решительным шагом пересек зал. По другую сторону арки, в центре пустой гостиной, где больше не горело пламя, стоял Поттер. Драко сомневался, что выражение лица Поттера имеет что-то общее с причиной, по которой тот пришел сюда, и это его разозлило. Будто Поттер незваным вторгся в воспоминание, которое Драко похоронил и держал в тайне.
Он сосредоточился на поблескивающих зеленых глазах и увеличивающемся отражении своей головы в чужих очках — лишь бы не думать ни о горящих осколках стекла на полу, ни о топоте убегающих людей. Ни о том, как Поттер сжал кулак над его рукой — решение, которое не казалось важным, а в итоге принесло победу в войне.
Какие-то поспешные решения определяли целые судьбы: Драко, вернувшийся домой летом после пятого курса или принижающий Хагрида еще до поступления в школу. Каждый выбор, из-за которого Поттер сейчас дышал, стоя напротив Драко, выбор Нарциссы, объявившей, что Избранный не дышит.
Драко размышлял, есть ли у человека хоть шанс противостоять яростной, неумолимой силе судьбы, жизни, да чего бы то ни было, что невольно приводило их в места, где они никогда не желали оказаться, о которых даже не подозревали.
— Оповещение сработало, как только применили магию, — Поттер поправил очки.
Скрестив руки, Драко прислонился к стене. Как ни в чем не бывало, с безразличием, иначе, если показать оппоненту, которому на тебя плевать, насколько ты волнуешься, это лишит тебя преимуществ.
— Приятно знать, что ваше недоверие в этот раз сыграло в нашу пользу. Хотя проблемы бы вообще не было, если бы нам вернули палочки.
— Или если бы вы остались в тюрьме. — Поттер пожал плечами, а злость Драко обернулась яростью. — Кто бы ни вломился в дом, он пошел прямиком в спальню Нарциссы. Там есть что-нибудь ценное?
Драко так стиснул челюсти, что заболели зубы, и цеплялся за эту боль, пока не ослабло желание огрызнуться.
— Моя мать.
— Ага, но кроме этого? Что-нибудь, о чем знают другие, но не нашло Министерство?
— Вы перерыли весь дом, Поттер — вот и скажи мне.
Поттер никогда не скрывал раздражения, оно просто варьировалось в зависимости от ситуации. Драко умел понимать, когда тот готов был просто уйти или же залепить заклинанием. Вот с поттеровской яростью дело обстояло сложнее.
— Нам важно…
— Я в курсе, что важно. Ответ все тот же.
Задержав на Драко взгляд, Поттер обернулся: за его спиной послышались тихие шаги. Чужие слова прозвучали неразборчиво, но Поттер кивнул. Драко надеялся, что теперь-то уж они уберутся из дома.
— Малфой, кто бы к вам ни влез, он знал расположение спальни твоей матери. Знал планировку. Есть предположения, кто хочет и может до нее добраться?
Сжав пальцы в кулак, Драко вскинул бровь.
— Она спасла тебе жизнь, из-за чего темные волшебники проиграли войну. Даже я не могу огласить весь список.
Поттер медленно кивнул, его взгляд опустился на место на полу, которое Драко всегда обходил. Отстранившись от стены, Драко выпрямился, руки повисли по бокам.
— Проклятие опалило ей пижаму — и это притом, что она успела откатиться. Если бы ваши опоздали на пять секунд, моя мать была бы мертва. После твоего спасения многие желают ей смерти, и как минимум один решился убить.
Поттер глянул на него исподлобья, но, пока окончательно не поднял голову, яркий свет свечей скрывал выражение его глаз.
— Палочки вам вернут через полгода. Это судебное решение.
Еще бы Драко об этом не помнил. Его семья оставалась на свободе, потому что мать, соврав, спасла жизнь Поттеру, но до их жизней Министерству не было никакого дела. По крайней мере, ей обязан Поттер. Обязан настолько же, насколько ему — сам Драко, который прочувствовал вес такого долга; Поттер должен был ощущать хоть нечто похожее.
— Тогда спрячь ее где-нибудь, пока мы отрезаны от магии. В месте, о котором знаешь только ты и никто из Министерства.
Министерству доверять нельзя, а Поттер не проговорится. Признаться, Драко и ему не полностью доверял, но кандидатур было не так чтобы много. Особенно в нынешнее время. Об Уизли и речи не шло. Драко не доверил бы ему и облезлое перо.
На кончике языка крутились заготовленные слова и претензии, Драко ждал лишь повода, чтобы сорваться и верным тоном добиться желаемого. А Поттер закивал, вновь обернулся через плечо, проверил время.
— Я вернусь сегодня, и мы все обсудим. Ничего не обещаю, Малфой. Мне придется поговорить с министром и взять кого-нибудь в помощь.
— Не Уизли.
— Не тебе решать. — Драко прикусил язык — резкость только вышла бы ему боком. Поттер застегнул мантию. — Да и вообще, у Рона лучше выходит вышибать двери, чем ставить чары.
Значит, Грейнджер. Поттер бросил на него взгляд, Драко, сжав губы, кивнул и развернулся в сторону зала.
()
Гермиона закончила записывать разговор между двумя женщинами и мужчиной, который приобрел у них Веритасерум. Ей пришлось трижды «нырять» в Омут, чтобы запомнить каждое слово. Обычно она не с таким усердием занималась записями, но воспоминание ей достали на время из другого дела по этому мужчине, так что Гермиона не знала, когда еще сможет его получить.
Глубоко вздохнув, она вернулась в воспоминание, перед глазами нарисовался тускло освещенный ресторан. Вдоль стен располагались кожаные диванчики, защищенные чарами уединения, которые мешали разглядеть присутствующих и расслышать что-либо, помимо неясных звуков. Гермиона сразу прошла к столику, из-за которого всегда поднимались женщины — те как раз собрались уходить, — изучая малейшие изменения в их внешности.
Она ступила за защитные чары, решив проверить, не забыли ли посетительницы что-нибудь интересное, и застыла на месте при виде сидящего Драко Малфоя, который разглядывал флакон с жидкостью лавандового цвета. Грудь у Гермионы приподнялась, как при вдохе, но кислород будто кончился.
— Драко, — выдохнула она и тут же выговорила себе за глупый порыв.
Малфой убрал флакон в карман, откуда послышался звон. Что он здесь делал, да еще и с этими женщинами? Голову заполнили предположения, но Гермиона встряхнулась, прогоняя их прочь. Она скользнула на сиденье напротив: Малфой нахмурился и допил остатки из бокала — было видно, как с каждым глотком дергается кадык.