На зал суда опустилась тишина, и Драко оторвал взгляд от затылка отца. Ему хотелось уйти, сбежать от растущего в груди напряжения, но тогда бы мать осталась одна.
— Голосуем.
()
За Финком, ушедшим добывать еду и чай, захлопнулась дверь, и Гермиона, медленно поворачиваясь, обозрела стены. По периметру кабинета протянулась шкала времени с происшествиями, разнесенными друг от друга так, чтобы рядом оставалось место для относящихся к ним фактов. Такую же Гермиона сделала в своей квартире, но помимо прочего на ней упоминались все встречи с Малфоем и имеющаяся информация об «Эйфории».
Он сказал про месть. О’Кифа пришлось исключить из подозреваемых — на прошлой неделе обнаружили его тело. Финк поинтересовался, зачем она приплела сюда дело Уайетта, но, увидев, какое событие записано первым, вопросов больше не задавал.
Гермиона перешла к столу со стопками колдографий, распределенных по вероятности, и схватила первую. Им придется изучить каждую, чтобы проверить, не связаны ли эти люди с компаниями, с которыми связан Малфой или жертвы, а потом разобраться с каждым псевдонимом.
Месть.
(Август 1999)
Сердце билось о ребра, пальцы не гнулись и тряслись, пока Драко снимал часы и кольцо. Он потянулся в сторону, бросая их на прикроватную тумбочку, и, расстегнув последние две пуговицы, на которых остановилась Грейнджер, стащил с себя рубашку.
Гермиона с раскрасневшимися щеками наблюдала за ним полуприкрытыми глазами, подернутыми дымкой и с отблесками золота. Она прикусила нижнюю губу, и Драко наклонился поцеловать ее, отбрасывая рубашку. Его ладони скользнули по ее бедрам, талии, ребрам и переместились на спину. Пальцы нащупали застежку, Гермиона коснулась его груди горячими нежными ладонями, и он, передумав, выпустил бретельку.
Драко огладил позвонки, дошел до кудряшек, рассыпавшихся по спине, а она, скользнув языком меж его губ, обвела кончик его языка. Гермиона опустила руки ему на бедра, от неуверенности то приближаясь к ремню, то избегая, но все-таки дотронулась до пряжки. Драко, подцепив бретельки на ее плечах, потянул вниз, подавшись бедрами навстречу ее движениям.
Тяжело дыша, она запрокинула голову, послышался звук расстегиваемой молнии.
— Подвинься назад, — голос вышел низким, хриплым, почти что рыком.
Гермиона все же расслышала, оперлась на локти, а Драко, стащив брюки и пинком отправив их на пол, присоединился к ней, и они синхронно переползли к центру. В темноте спальни ее глаза казались почти черными. Драко дотронулся до ее щеки, обвел большим пальцем нижнюю губу и склонился к шее.
Вдохнул глубоко, устраиваясь между ее разведенными ногами — их тела совпали идеально, как ему и представлялось. Он быстрым движением лизнул ее кожу, Гермиона, устроив ладони у него на лопатках, огладила спину. Драко покрыл ее шею поцелуями, прихватывая кожу, и добрался до трепещущей жилки.
В нем горела острая потребность поглотить, овладеть, войти сейчас же, но он взял себя в руки. Драко собирался не торопиться, а растянуть этот момент, выжать все, что можно. Он хотел узнать ее. Так, как по-настоящему можно узнать человека. Когда тот в отчаянии или загнан в угол. Когда тот проигрывает, побеждает, спит, когда кончает, когда думает, что его никто не видит. Вот тогда ты знаешь человека. А прежде тебе известно лишь то, что показывают, и то, о чем ты подозреваешь, когда человек забывается. Драко пообещал себе, что изучит все ее тело и не подведет ни ее, ни себя.
()
Кровь веретенницы, густая, ярко-фиолетовая, темнеющая на свету, вызвала у Клива приступ нечленораздельного бормотания. Никто в Англии не держал веретенницу, но двоим власти дали разрешение на работу с кровью: один к этому моменту уже закончил, поэтому Гермионе оставался только Дом Гэри.
Он работал в финансовом отделе какой-то кредитной организации, которая, на первый взгляд, была никак не связана с уже известными Гермионе компаниями, но она не собиралась полагаться на эту информацию. Два года назад во время перерыва на обед Дом Гэри улучшил Рябиновый отвар, сидя в своем кабинете, что показывало его хорошим зельеваром и предполагало, что он мог хранить ингредиенты на рабочем месте.
Пусть даже он окажется ни при чем, все равно попасть в здание было проще простого. Если кто-то пытался вломиться в его кабинет или в дом, предлагал сделку или задавал много вопросов, мистер Гэри мог им помочь. В чьих бы руках ни оказался яд, у них не хватало ингредиентов для противоядия, иначе бы Клива не наняли собирать их самому. Сейчас эти неизвестные остались сами по себе или же с другим контактом. А может, они пытались создать антидот от нечего делать.
Гермиона вновь постучала в дверь с блестящей табличкой, сообщающей, что это кабинет Дома Гэри, и поправила висящий на шее пропуск посетителя. Ответа не последовало. Она обхватила ладонью дверную ручку, и та без проблем повернулась. Оглянувшись на легкий звук шагов, Гермиона с выразительным клацаньем выпустила ручку. Мужчина, казалось, не услышал и все так же шел в ее сторону слишком уж знакомой походкой, которую нельзя было проигнорировать.
Гостевого пропуска на нем не было, под мантией виднелись брюки и классическая рубашка. Если бы не походка и выражение лица, Гермиона приняла бы его за сотрудника компании. Он разорвал зрительный контакт, бросив взгляд на дверь с табличкой, и задел грудью руку Гермионы, вынуждая ее отклониться. Схватил дверную ручку, открывая шрам между костяшками кулака, привет из квиддичного прошлого, и тот избавил Гермиону от последних сомнений.
Обхватив его ладонь, она захлопнула дверь.
— Что ты здесь делаешь? — притворяться, что она не знает, кто он такой, было бессмысленно.
Вопрос тут же показался ей глупым. Дело было не в причине, а во времени его появления. Едва подумав об этом, Гермиона догадалась о подвохе и чуть не стукнула по лбу сначала себя, а потом — Драко.
— Я оставлю Гэри документы. Вы можете прийти, когда он вернется, — Малфой говорил низким голосом с другим акцентом, но привычка растягивать слова никуда не делась.
— Ой, да…
Он толкнул дверь так, что ручка вырвалась из ладони Гермионы, быстро обогнул ее и скользнул в кабинет. Она последовала за ним, сразу, едва зажглись огни, замечая через его плечо стоящий у стены шкаф. Одну полку за матовым стеклом занимали два горшка с растениями, оставшиеся пять заполняли сосуды и флаконы. Либо Гэри относился к тем умным людям, которые в обычной жизни проявляли непозволительную глупость, либо до сих пор находился в здании.
Гермиона углядела кровь веретенницы, лишь шагнув вбок — четыре пузырька занимали место на предпоследней полке. Она переключила внимание на Малфоя, как только тот шагнул вперед, и бросила через его плечо слабенькое заклинание, разбившее стекло с одной стороны шкафа, но не повредившее содержимое. Едва заметив вспышку, Малфой отшатнулся, с удивлением оглянувшись на Гермиону.
Проигнорировав его, она призвала флакон с кровью и, поймав, убрала в карман. Малфой сбил в полете второй, хотя, как подозревала Гермиона, намеревался его схватить, и бутылек, врезавшись в стену, разбился.
— Идиот! — закричала она, наведя на Драко палочку, и подставила запястье под его разоружающее заклинание. Покалывание дошло до локтя, пальцы дрогнули, роняя палочку.
Гермиона резко выдохнула — одна задача выполнена — и спешно подхватила палочку с пола. Она двинулась вокруг стола, тогда как Малфой, подскочив к шкафу, стал распихивать по карманам находящиеся там ингредиенты. Гермиона движением палочки стерла со стены брызги крови и натекшую на пол лужу, однако было поздно: пузырьки к тому времени уже сформировались и, оторвавшись от поверхности, поднимались в воздух. Испарить их не было никакой возможности. Это было одно из опаснейших свойств крови веретенницы: пузырьки исчезали, лишь просочившись во что-нибудь, и растворяли это что-то, пока вновь не достигали воздуха. Один уже прожигал дыру в полу, и остановиться ему было суждено, только пройдя пол насквозь. Настоящие проблемы начинались, конечно, когда пузырьки соприкасались с кожей.