Гермиона рванула к Малфою и, вцепившись в мантию, дернула его к двери. В карманах у него зазвенело, громко бряцнуло, и он запихнул еще одну склянку. Похоже, Малфой даже не знал, за чем явился: вряд ли все имеющиеся здесь ингредиенты подходили для противоядия.
— Хочешь это потрогать? С радостью навещу тебя в Мунго! — Гермиона вновь его дернула, на этот раз излишне резко, и Малфой, глянув на пузырьки, отступил с ней к двери.
Оказавшись как можно дальше от опасности и имея возможность заранее заметить летящие к ним пузырьки, Гермиона отпустила его мантию и мрачно уставилась ему в лицо. Малфой ответил немигающим взглядом, она опустила глаза на его карманы, и палочка в его руке дернулась. Если Гермиона попробует отнять у него ингредиенты, он не останется в долгу и ответит. За это его сложно было винить — она сама поступила бы так же. Быть может, если Драко отыщет для отца противоядие, это все закончится.
— Ты хоть представляешь, сколько раз меня уже могли из-за тебя уволить? — рявкнула она.
— Аж сердце разрывается, — протянул он. — Попробуй отказаться от…
Гермиона зарычала и захлопнула у него перед носом дверь.
(Сентябрь 1999)
Драко устал притворяться, что ничего не замечает, и с раздражением встретился с отцом глазами. Глядя поверх бокала, Люциус даже не моргал, и Драко выставил ментальные щиты. Он не знал, был ли отец легилиментом, но иногда казалось, что тот умеет читать мысли, так что рисковать не хотелось. Драко все же склонялся к мысли, что отец лишь поддерживает имидж. Если способностей нет, притворись, что они есть, и когда-нибудь тебе зачтется.
— Я не видел тебя целую неделю.
— Не видел.
— Ты три дня не ночевал дома и возвращался только к полудню.
На самом деле четыре, но поправлять отца Драко не собирался. Люциусу либо не давала покоя бессонница, либо — интерес к жизни сына. С одной стороны, Драко хотелось, чтобы отца беспокоил недостаток информации, но в то же время он прекрасно знал, на что пойдет Люциус, чтобы ее получить.
— Что тебя так увлекло, Драко?
Драко пригубил бокал, отставил на стол и взялся за нож и вилку.
— Гермиона Грейнджер. Иногда я захожу к Поттеру. А еще готовлюсь к Ж.А.Б.А.
Он ожидал, что лицо отца нальется кровью или проявится удивление, но — ничего подобного. Предсказать ответ Драко он мог только после разговора с Нарциссой, но Драко сомневался, что мать поделилась всеми своими подозрениями.
— А без Грейнджер ты не можешь подготовиться к Ж.А.Б.А.?
Драко глянул хмуро, срывая раздражение на кусочке стейка, который с остервенением пережевывал.
— Поверь, она больше мешает учиться, чем помогает. Я и сам справляюсь.
За то время, что Люциус смотрел ему в глаза, мать трижды подняла бокал, но Драко не отвел взгляда.
— Ясно, — медленно произнес отец, обращая внимание на тарелку перед собой, и взрезал мясо.
Ощущения победы не было. Люциус отреагировал слишком спокойно, а Драко больше ему не доверял. Но в конце концов он все равно выиграет. Драко больше не собирался делать то, что не принесет ему счастья, а это желание не могло привести к поражению.
()
Гермиона посмотрела на клубящееся темное лицо, с раскиданными по нему чертами и белыми проблесками зубов и глаз. От этой картины ее подташнивало, но она не впервые видела невыразимца в таком образе. Гермиона сглотнула, переводя взгляд на палочку, наставленную на ее запястье, откуда начал подниматься белый дымок — тот вытягивали из-под кожи будто магнитом. Невыразимец потянулся за флаконом.
— Прогоните след по всей базе. По всей.
(Сентябрь 1999)
— Так лучше?
— Разве что тому, кто любит заставлять все свободное место сентиментальными безделушками.
Ее квартира не служила примером утонченного, изысканного вкуса, но больше не пустовала и была до последней детали грейнджеровской. Драко понравилось здесь сильнее, чем он предполагал.
— Они не все сентиментальные. Лампа сочетается с диваном, а те фигурки мне просто понравились. Хотя я думала, что можно сделать их подставками для книг.
— Ага, — протянул Драко. — Просто купить украшения для интерьера бы непрактично.
— Бессмысленно.
— Смысл в том, чтобы украшать.
— Это не смысл, это функция…
— Зачем ты покупаешь одежду?
Грейнджер, оглядев себя, развела руками.
— Чтобы не ходить голой.
— Но почему именно эту одежду?
— Потому что в ней удобно. Рабочую — потому что она соответствует станд…
— Но ты могла купить хоть…
— Да, она мне нравится… в декоративном плане. Но я покупаю одежду из-за ее значимости: ради удобства и чтобы быть одетой. Зачем окружать себя бессмысленными вещами? Нужно оставлять место для чего-то значимого.
— А это разве не пародия на природу? — Драко кивнул на верхнюю полку, где стояли камень, ракушка и ваза с цветами. — Зачем все это имитировать, если можно выйти на улицу, и вот оно, настоящее? Да даже просто снеси стену. В этом же столько смысла: убрать барьер, отделяющий нас от природы.
Грейнджер ощутимо шлепнула его по плечу и тут же оперлась на него, поднимаясь на носочках за ракушкой.
— Эти цветы я люблю, а камень — очень важный камень. А это… привезла с океана, когда мне было восемь. Мне не хотелось уезжать, поэтому папа нашел ракушку и отдал ее мне.
Драко дернулся, когда Грейнджер прижала раковину к его уху и выжидательно приподняла брови. Его же мысли занимал вопрос, сколько частиц пыли и кожи с чужих ушей осели на этих краях, которые сейчас впивались ему в висок.
— Ты разве не слышишь? Послушай.
Драко обхватил ее запястье, отводя от своего лица населенную бактериями ракушку.
— Там слышно океан, Грейнджер. Я и так в курсе.
Иногда она вела себя так, будто он все детство просидел в запертой комнате, а возможно, так проявлялось ее детское удивление всему, о чем Драко уже позабыл.
— Именно! Ну, это ведь просто ток нашей крови. Но папа сказал, если я ее возьму, то океан всегда будет со мной. Сейчас я понимаю, что это глупо, но мне нравится идея, что все остается с нами, даже если оно уже прошло.
Драко опустил голову и медленно проговорил:
— Это называется воспоминаниями.
Он ухмыльнулся, Грейнджер сощурилась и вернула ракушку на место.
— С этого момента я запрещаю тебе ее слушать. Даже не подходи к моей ракушке.
— Я и не собирался ее слушать. На ней полно микробов. Повезет, если не заработаю воспаление уха.
— Я думаю о том же, когда терплю твой голос. Ты вообще, наверное, сломал мне ракушку одним лишь прикосновением. В ней теперь слышно пустую пещеру.
Грейнджер фыркнула, и Драко выгнул бровь.
— И как же звучит пустая пещера?
— Тихо. И… гулко… Как у тебя в башке.
— Как умно, Грейнджер. Вычитала шутку в сборнике острот? Ей сто лет в обед.
— Я даже не знала, что такой сборник существует, иначе купила бы его тебе, чтобы ты мог со мной поравняться.
— Мне не нравится тащиться настолько медленно, так что я останусь впереди, благодарю.
Тишина. Грейнджер захлопнула рот и только сверлила его взглядом.
— Я выиграл, — ухмыльнулся Малфой. — Запишешь? Я знаю, ты считаешь.
— Ничего подобного. Но если бы я считала, я бы все еще опережала тебя на два очка.
— Требую пересчета: ты предвзята.
— Ну еще бы, — фыркнула она. — Не можешь выиграть сам, поэтому все вокруг жульничают.
— Я выиграл тридцать секунд назад.
— Чудом.
— Ну да, не можешь выиграть сама, поэтому все вокруг выигрывают чисто случайно.
Грейнджер похлопала его по плечу.