— Что, Грейнджер, любопытство убивает?
— Нет, но оно довольно болезненно сказывается на тех, кто его вызывает, — она одарила его выразительным взглядом, но тот остался проигнорированным. — Но зачем ты раздал «Эйфорию»? Или поручил другим ее распространить…
— Я уже сказал: я не распространял ее и никому не продавал. Некоторые получили ее в подарок… как испытуемые, но все по согласию. Остальные дозы украли, и кто-то другой, кого я вообще не знаю, стал их продавать.
Гермиона уставилась на чемоданчик из котла.
— Так просто пришли сюда и украли? Или украли с того склада? Со слабыми охранками, — она посмотрела ему в глаза. — Ты это спланировал. «Эйфория» стала популярной, и эти люди не заподозрили, что ее сварили только из-за них. Ты не продавал ее, но позволил украсть.
Выражение лица Малфоя было непроницаемым. Гермиона ненавидела такие мгновения.
— Я не отвечаю за тех, кто ее украл. Они делают, что хотят.
— И что хочешь ты.
— Если бы я так хотел ее распространить, я бы сам ее продавал.
— Рискуя попасться? Вот уж нет. Но ты дал им возможность, и они поступили именно так, как ты того ждал, — Гермиона покачала головой; Малфой не признавался, но она хорошо его знала. — За кем ты следишь?
— Ты не довольствуешься малым, да, Грейнджер?
— Да, но с тобой приходится. — Малфой зыркнул, и она, поняв, какой прозвучал намек, отвела глаза и откашлялась. Драко отлепился от стола. — Скажи мне, что ты ищешь. Это касается противоядия?
— Еще что скажешь? — поинтересовался он, направляясь в ее сторону.
Гермиона пробежала взглядом по блокноту, вернулась к котлу, который явил еще одного вошедшего. Часто ли Малфой сидел в этой комнате, наблюдал за чужой жизнью и записывал увиденное, ища нужную информацию? Можно было поверить, что дело в противоядии, но… точно не в нем одном.
— Если… Я знаю, что один флакон с «Эйфорией» предназначался тебе, но в него добавили яд. Такой же, какой выпил твой отец. Значит, те, кто знают, как создать противоядие — а это те же люди, которые придумали яд, — знают, и кто ты такой.
— Вероятно. Но это не значит, что они в курсе, что такого есть в «Эйфории» или зачем она мне нужна. И они не обязательно поделились информацией о моей личности с тем, кому дали противоядие.
— Кто они такие?
Малфой заглянул в котел, а Гермиону посетило желание пригладить вихор на его макушке.
— Не знаю. Но если им хоть почудится, что их раскрыли, все мои усилия пойдут насмарку. И они убьют всех, кто знает лишнее. Поэтому притормози с моим «делом».
Гермиона вскинула подбородок, и Малфой, даже не глядя на нее, покачал головой.
— Ты, кажется, сказал, что я здесь ничего не найду.
— Ты, кажется, сказала, что скорее всего я вру, — оглянувшись, он ухмыльнулся, ловя ее взгляд, направленный ему за плечо, на шкафчик. — Здесь больше ничего нет. Иначе я бы остановил тебя, пока ты гусеницей выползала из кровати.
Гермиона покраснела и взглянула на Малфоя весьма недобро. Мог бы хоть убрать с нее руку или прямо сказать, что она вольна осмотреться. Он наверняка едва сдерживал смешки, пока она, извиваясь, с колотящимся сердцем выбиралась из кровати.
Гермиона невольно вздрогнула, когда бедра коснулись пальцы, подцепившие полу рубашки, и потерли ткань. Она попыталась взглянуть на него, будто сейчас уйдет, но если бы это было правдой, ей изначально следовало бы одеться, забрать палочку, а потом уже устраивать вылазку.
В следующий раз, когда она проснется, его здесь уже не будет.
— Спасибо, что хоть это рассказал, — засопела Гермиона. — Как под пытками. Наконец-то.
— Вот это благодарность.
Она фыркнула.
— Не за что. Мог бы давным-давно все рассказать, сэкономил бы мне прорву времени и сил. Не говоря уже о том, что ты не упомянул…
— Теперь ты все портишь.
— Теперь ты меня поймешь.
— С тобой опасно находиться рядом, Грейнджер.
— Только когда мне приходится иметь дело с тобой.
— Приходится?
— Да, — для убедительности еще и кивнула Гермиона. — Я пришла к выводу, что вселенная настроена против меня. Куда бы я ни пошла, где бы ни оказалась, поблизости всегда крутишься ты.
— Я пришел к тому же неутешительному выводу. — Его рука скользнула под рубашку, провела по боку, и на спину легла ладонь. Гермиона прижалась к нему без всяких указаний.
— Какая досада, — пробормотала она, поднимаясь на носочки.
— И не говори.
Гермиона поцеловала Драко, обнимая его за шею, и запустила пальцы в волосы. Губы у него были теплые, мягкие, и от этого пустилось вскачь сердце и забурлила кровь, как случалось всегда, независимо от того, что он выражал этими губами. Малфой повел ее в спальню, и она пошла за ним.
(Апрель 2000)
Драко засунул в карман портключ — наименее отслеживаемое средство перемещения из Мунго. Аппарировать там запрещалось и, вероятно, вообще бы не вышло, а при полете на метле он был легкой мишенью, хоть лучше и было бы рискнуть, чем потратить портключ и, переместившись в палату, нарваться на целителя.
Он ненавидел сюда приходить. Да и довольно долго вообще не приходил. Драко не хотел видеть ни проявления болезни, ни вытекающую изо рта пену. За пределами больницы Драко занимался делом. В палате он чувствовал себя, да и был совершенно беспомощным. Возникало ощущение, что он посещает склеп, и если бы Драко не знал, что где-то существует противоядие, ему было бы во сто крат хуже. Приходить к мертвым сложно — приходить к умирающим живым, которым неведомо ничего за пределами нескончаемых страданий, гораздо тяжелее.
Драко обошел дыру, которая оставляла от второго этажа больше пустоты, чем самого пола, и зажег в помещении свет. Половина флаконов исчезла. Длим что, думал, он не заметит пустующую полку? Взял бы уж тогда все. По крайней мере, этот идиот смог преодолеть охранные чары. Драко даст ему еще неделю на то, чтобы распродать партию, а потом придет спрашивать по счетам. Человеку, спустившему воровство, доверять особо не станут.
Выключив свет, Драко аппарировал в коттедж и проверил, что его местоположение никто не обнаружил. Ему отлично удавалось прятать следы, но чем ближе он подбирался к цели, тем больше проблем возникало.
Драко зажег факелы на стенах подвала и прошел мимо столов, мимолетно взглянув на тот, что был завален ингредиентами и зельями. Изощряться становилось все сложнее. На «Эйфорию» и родственное ей зелье ушли ингредиенты, которые Драко никогда не приобретал напрямую, опасаясь, что кто-нибудь поймет, что к чему. Часть запасов ему пришлось покупать, но каждый раз он посещал разные лавки под разными личинами. Оставшиеся ингредиенты он доставал самостоятельно, порой тратя деньги не на слюну животного, а на него целиком, порой выделяя нужное из уже сваренных зелий. Если бы кто-то догадался, что именно он готовит, выуживать информацию стало бы значительно сложнее.
Драко оглядел ряды котлов, в которых на поверхности зелий мелькали изображения. Без «Эйфории» он бы никогда не продвинулся так далеко — она дала ему знание о местах и связях, и, расходясь по рукам, лишь открывала новые факты. Когда именно Драко выяснит все, что нужно — лишь вопрос времени, пусть даже несколько раз он сбивался с курса. Драко всегда возвращался на верный след. Мало кто представлял, на что он готов пойти.
Сегодня придется действовать быстро, если он хочет уловить хоть что-то полезное, и флаконы нужно доставить, пока Длим не принялся за продажу.
Открыв шкаф серией заклинаний, Драко бегло прочитал этикетки с именами, прикрепленные к подставке под зелья, и выбрал по одному флакону для четырех разных целей. Глотту полагалась последняя доза. Этот зельевар внештатно работал в «БГК» и знал всех нужных Драко людей, отчего выбор в первую очередь и пал на него.
Драко рассовал флаконы по разным карманам, тихо повторяя имена, чтобы позже не спутать, кому какую дозу дать. Закрыв створки и навесив на шкаф заклинания, он затенил волосы и кожу и аппарировал в клуб.