Глаза Малфоя в тусклом свете фонарей отливали золотом, лампочка за его спиной постоянно мигала. Гермиону враз одолело столько желаний, что она совершенно растерялась. Мозг посылал различные сигналы, смущая сам себя, вдруг столкнувшись с живым, дышащим воплощением Драко, и это оказалось неожиданным. Этакая шоковая терапия, к которой следовало подготовиться.
Малфой глянул на ее палочку, потом неспешно опустил свою. По его лицу скользнуло непонятное выражение. Он открыл рот, как только Гермиона закрыла свой, задерживая дыхание, но в итоге лишь развернулся и с хлопком исчез.
(Декабрь 1998)
— Лучше, чем в прошлом году.
Драко отвернулся от окна, за которым покрывалом ложился снег, и от поблескивающих на свету красно-золотых узоров. Он был готов поспорить, что Поттер специально положил в коробку, которую Нарцисса нашла в гостиной, гриффиндорские рождественские украшения.
— Полагаю, сейчас все лучше, чем тогда, — добавила она.
Мать смотрела в окно, словно ждала, что вот сейчас на вершине холма покажется отец. Тьма, которая оставила от ее надежды лишь ошметки, служила тому доказательством. За изящной позой вместо железного стержня Драко видел уязвимость, что проявлялась лишь в мыслях о Люциусе да о нем самом.
Он потянулся за кружкой горячего шоколада и подал ту матери. Она заметила жест не сразу. Кончики его пальцев жгло: Драко протянул кружку ручкой вперед.
— Спасибо, Драко. — Она отпила маленький глоток, Драко за спиной потряс обожженными пальцами. — Задержишься на пару дней?
Нет. Видеть мать опустошенной было сложнее, чем жить в мэноре.
— Конечно.
()
Гермионе иногда казалось, будто Драко хочет, чтобы она его нашла. Не было ни записки, ни попытки связаться по каминной сети, ни подсказки, оставленной на пороге ее квартиры. Он действовал более скрытно. Мотивы его поступков было легче разгадать, когда он злился, и Гермиона научилась присматриваться к мелочам, которые выводили к чему-то большему.
Она думала показаться в своем облике, без изменения внешности и чар сокрытия, которые помогали ей оставаться на людях неузнанной. Тогда бы, может, он остался и ответил. Или бы сбежал быстрее и ситуация стала носить личный характер, а это дело личным не было.
Ей не давала покоя мысль, ждал ли он ее. Или ждал когда-то, но бросил эту затею, решив, что она не станет искать. Драко не упрощал никому задачу, но ей было бы всех проще. Ему — не так рискованно, выбери он другое имя.
— Что мне делать? — уточнил Финк.
Гермиона отогнала от себя лишние мысли и схватила стопку папок, разделяя ее на двоих.
— Опросить семьи.
========== Глава 2 ==========
(Январь 1999)
— Пить будешь?
— Решил не торопить события перед ужином, Поттер? Напомнить тебе, что ты мне не нравишься?
Поттер закатил глаза.
— Я хотел поговорить насчет вашего содержания. Уже месяц прошел с…
— Содержания?
— Ага. — Поттер не сводил с него взгляда, и Драко, склонив голову, медленно поднял брови. — Содержание. Деньги, которые Министерство еженедельно выделяет вам из вашей же ячейки. Средства на жизнь.
Драко нахмурился, внутри всколыхнулось раздражение.
— И ты ждал целый месяц, чтобы мне об этом сообщить?
— Тебе сообщили при освобождении. Это не моя обязанность.
Захлопнув рот, Драко стиснул зубы. Он даже не удивился. Ненависть, окружавшая его в Министерстве, казалась живой, чужое презрение в свою очередь распаляло ярость, с которой за два с половиной года Драко сроднился. Все считали, что ему до конца дней место в Азкабане и что деяния матери не должны оправдывать сына.
Драко хотелось быть таким человеком, который поставил бы их всех перед выбором, какой пришлось делать ему, и посмотрел бы, что они тогда сказали бы о трусости, храбрости и самой возможности принятия решения. Как бы встретились с человеком, который не был злым в привычном понимании, и попытались стать таким злом, чтобы сотворить добро, спасти жизнь любимых людей. Как бы жили в доме с тем злом и выжили, а не беспричинно погибли. Ему хотелось поставить их на свое место и наблюдать, узнать, что делает их частью чертова высшего блага, которое позволило бы им справиться лучше. Хотелось разобраться, что с ним не так, раз он не подошел ни одной из сторон.
Но у Драко крайне редко получалось быть человеком, которым он себя видел.
— Ты забыл.
— Я не забывал, — огрызнулся Драко.
Поттер скрестил руки.
— Ладно, — казалось, он вот-вот задаст вопрос, но Поттер передумал либо решил пойти в обход: — Я заметил, что ты не получаешь содержание, так что… — он направился к левой двери, Драко пошел за ним, так и не сняв мантию. — А ты думал, мы бросаем людей без денег на произвол судьбы?
Поттер обернулся — Драко вскинул бровь — и пробормотал:
— Забей.
Завидев голову в обрамлении буйных кудрей, Драко встал как вкопанный, проскрипев по полу подошвами. Лицо девушки закрывала книга, но образ создавался настолько грейнджеровский, что даже мысли не возникло, будто это кто-то еще.
— В другой раз.
Поттер прекратил якобы незаметно шарить в бумагах.
— Что?
— Решим вопрос в следующий раз.
Драко скользнул взглядом по фиолетовой обложке, поверх которой за ним украдкой следила Грейнджер. Она обернулась к Поттеру и нерешительно опустила книгу на колени.
— Я… на кухню схожу. За… водой. Очень хочется пить.
Откашлявшись, Грейнджер подцепила со стола потрепанную закладку с моргающей совой, положила между страницами и, захлопнув книгу, сунула ее подмышку, а покидая комнату, успела дважды глянуть на Драко.
— Спасибо, Гермиона, — негромко поблагодарил Поттер, не сводя глаз с Малфоя. Непосвященных этот пронзительный взгляд мог и запугать.
Поттер убил Темного Лорда по счастливой случайности, столь редкой, что о ней впору слагать легенды. Он не был сильнее других — просто так распорядилась судьба. Благодаря конкретной цепочке событий и верному времени Поттер оказался роковой случайностью в случайном самоубийстве Темного Лорда. Поттера Драко не боялся и впечатлен не был, хотя любому — с чувством самосохранения, но без палочки — стоило бы вести себя осмотрительно.
— По-прежнему имеешь что-то против маглорожденных? — Драко ответил злым взглядом, но Поттер выдерживал и не такие. — Я думал, до тебя наконец-то дойдет. Ты тупоголовее…
Крэбба, Гойла, Уизли. Из груди волной поднялся гнев.
— Мои проблемы с людьми возникают не из-за крови, Поттер.
Для Драко конкретную проблему представлял кое-кто темноволосый и тупоголовый, а за ним стояла бо̀льшая часть мира и все, что Малфой не мог контролировать.
— То есть ты не поэтому против присутствия Гермионы?
— Я не про… нет.
У него не было проблем с Грейнджер. Во всяком случае, не в привычном смысле. Не в том, который поддавался пониманию. Временами Драко казалось, он должен ее ненавидеть, но затем накатывало ощущение, что у него нет сил ненавидеть ее за то, чем она не должна была быть. Заучка Грейнджер раздражала, но если бы он ненавидел ее как раньше — а иногда казалось, что и сейчас следовало бы, — он не стал бы мешать Крэббу.
У него внутри перемешалось слишком многое, в чем требовалось разобраться, изучить и расставить по местам. За это Драко еще не брался: не испытывал особого желания да и сомневался, что вообще когда-нибудь приступит.
— Давай уже к делу, Поттер.
()
Уставившись на Борелли, Гермиона помотала головой, затем — еще раз.
— Наркотики?
— Наркотик, ага. Пока был под прикрытием, пару раз видел эффект. Забористая штука.
Гермиона покачала головой.
— Так. Ладно. То есть ты говоришь…
Борелли выглядел удивленным не меньше Гермионы.
— Информация проверенная, считай, что факт. Что такого у тебя на него есть, что ты не веришь?
— Я такого не говорила. И вообще не могу это обсуждать. Значит, Гаррисон Блэк… наркоторговец?
— Он не торгует. Как минимум с теми, кого я знаю и кого знают мои знакомые. Но его имя я слышал только в связке с «Эйфорией», правда, видеть его никто не видел. Так что он не мальчик на побегушках. Скорее всего, он ее изготовил.