Гермиона проводила его взглядом до поворота, бессмысленно сжимая в потной ладони палочку. Малфой не оглянулся.
(Январь 1999)
Драко поднял взгляд от мыльной пены на руках к зеркалу. Перестал хмуриться и наклонился ближе к отражению, заметив на лбу тонкую линию. Морщинка.
Изучил ее, разлет бровей, небольшой шрам на правом виске и тяжелые веки в синих прожилках. Окружающую зрачки радужку, из темно-серого переходящую в серый и оттененную черным по контуру. Левый глаз то ли оказался чуть-чуть больше правого, то ли Драко так сощурился. Изучил нос от переносицы до кончика, линии скул, губ, челюсти и подбородка, морщины вокруг рта.
Прорезались ли они давно, а он просто не замечал, или возникли, пока он не решался заглянуть себе в глаза в отражении? Быть может, сказались потерянный вес и заключение в тюрьме, которая и сделала его другим, скрыв промежуточные результаты.
Драко должен знать о себе все: от цвета глаз, губ, кожи до последней морщинки. Его не должна пугать собственная внешность, он не должен удивляться — он должен точно знать, как выглядит. Но изменения редко кажутся постепенными — они дают о себе знать ударом под дых.
Быть может, Драко сам себе придумал, что после всего случившегося должен выглядеть по-другому. Что теперь в нем должно обнаружиться нечто незнакомое, к чему нужно привыкнуть.
Он выключил воду, соскользнув мокрыми пальцами с крана, и продолжил всматриваться в зеркало.
()
Гермиона одиннадцать раз изменила внешность, с каждой попыткой становясь все менее похожей на себя. Изо дня в день она училась новым движениям рук, новой походке, привычкам. Имитировала разные акценты, выражения лица, манеру речи.
Гермиона всегда была той, кем создали ее жизни и опыт. В какой бы ситуации, перед каким бы выбором ей ни приходилось оказываться, она никогда не искала в себе другую личность. Даже с друзьями, которые, как ей думалось, видели в ней человека, которым она хотела быть. Она всегда и везде была Гермионой, кем бы ни считали ее при этом остальные. Так как же человек становился тем, кем никогда не был?
(Январь 1999)
Под взглядом Грейнджер Драко подавил порыв переступить с ноги на ногу и уставился на нее в ответ, на лице не дрогнул ни один мускул. Приходить раньше назначенного времени он больше не будет.
— Я тебя проведу. Или ты сначала поешь?
Значит, Поттер ей растрепал. Они, наверное, ничего друг от друга не утаивали. И наверняка воспринимали как тяжкое предательство тот факт, когда один из них не сообщал остальным, что отправляется в отпуск. Они полагали вполне нормальным обсуждать режим сна, проблемы с желудком или какую обувь надеть — все то, до чего другим не было никакого дела. Они представляли собой странную смесь ингредиентов, которые Драко и не подумал бы смешивать. Следить за этим варевом было бессмысленно и в то же время захватывающе, но он поостерегся бы пить получившееся зелье.
И никогда бы не стал его частью. В мире, который они создали, Драко и так существовал с трудом.
— Вряд ли, раз уж я здесь.
Драко не разобрал, что сквозит в ее тоне, но обиды не расслышал.
— Что бы ни писали в газетах, ты не настолько важная, Грейнджер.
Теперь вот он ждал ответной реакции, но Грейнджер лишь скривилась. Внимание она ненавидела. Вероятно, оно мешало ей читать.
— Именно. Тогда ты остаешься?
Грейнджер выглядела самодовольной. Раздражающе самодовольной, начиная с наклона головы и усмешки и заканчивая выжидательным взглядом. Только лишь по этой причине Драко расстегнул мантию, и они уставились друг на друга.
— Что предложишь?
()
Гермиона постучала пальцем по стопке листов со списком всех недавних покупателей в аптеке Гернхарта. Она знала, что, если Малфой варит зелье — так гласили слухи, да и сам он не отрицал лишь эту часть, — откуда-то же ему нужно брать ингредиенты. Гермиона начала поиски с Кента, единственного места, где вообще встретила Драко, и наконец что-то откопала. Так вышло, что возлагала надежды она на совершенно другое.
Когда появился мужчина постарше, который мог приходиться молодому парню отцом, тот с облегчением отвел от нее обеспокоенный взгляд. Мужчина с ярко-голубыми глазами чуть горбился. Зайдя за прилавок, он вежливо улыбнулся:
— Чем могу вам помочь?
— Как вы знаете, в Министерстве требуют, чтобы аптеки отправляли списки покупателей, которым продают…
— Знаю. Мы держим записи только за последний месяц. Хранить дольше ужасно неудобно.
— Да, но вопрос не в этом. В ваших записях говорится, что у вас числится… — в волнении сжав губы, Гермиона заглянула в бумаги, — сотрудник по имени Рон Уилсон.
— Да, да.
Она вскинула брови.
— Рон Уилсон?
— Зелья варит.
— Понятно. А он примерно такой?.. — Гермиона махнула над головой. — Блондин, бледный, с серыми глазами, шрам еще вот…
— Он самый! Хороший парень, хороший зельевар. Присылает заказы совой. Предпочитает жить уединенно, ну вы понимаете. С ним какие-то проблемы?
Огромные, учитывая, что Малфой не пользовался этим именем, пока Гермиона сама его не озвучила. Драко явно пытался пустить ее по ложному следу и помешать узнать про Гаррисона Блэка, пользуясь ее предположительной неосведомленностью. Умный, подлый, коварный манипулятор… Злиться было бессмысленно, Гермиона лишь подтвердила свои догадки.
Пару месяцев назад она бы даже поверила, что он поселился в уединении и варит зелья для местной аптеки, чтобы было на что жить. Малфой наверняка рассчитывал, что она купится на эту байку, ведь «так хорошо ее знал». Это время прошло.
— Знаете, где он живет?
— Боюсь, нет. В следующий раз могу передать ему ваши кон…
— Нет, не нужно. Спасибо. А, еще кое-что: сколько он у вас работает?
Мужчина в первый раз отвел глаза.
— Месяцев девять уж будет.
— Ясно.
Будь это кто другой, Гермиона заподозрила бы Империус, но Малфой, скорее всего, заплатил за ложь.
Она хотела напомнить мужчине, что чревато врать сотруднику Министерства, но в этом не было особой необходимости. Рон Уилсон — это дохлый номер, и куда бы Драко ее ни вел, она не уступит. И найдет Гаррисона Блэка, не успеет он и глазом моргнуть.
(Январь 1999)
С грохочущим сердцем Драко остановился перед входной дверью. Если бы кто-то прорвался сквозь охранные чары, Министерство не потрудилось бы постучать. Последний раз явно об этом свидетельствовал. Кто еще мог тут взяться?
Когда в дверь снова бухнули кулаком, Драко качнулся назад, оглянувшись на стоящий у выхода канделябр. Искры раздражения от отсутствия палочки распалили едва улегшийся гнев, что полыхнул внутри в полную силу. Чувствуя в пальцах покалывание, предшествующее беспалочковой магии, Драко сделал шажок к стойке с канделябром, так чтобы загородить себя дверью, когда ее откроет.
Придержал створку настолько, чтобы увидеть в проеме половину лица, но и этого хватило.
— Где твой домовик?
— Где-то прохлаждается. Чего тебе, Поттер?
Поттер поежился и растрепал шевелюру, стянув при этом капюшон.
— Гермиона собиралась прийти… — гнев вспыхнул с новой силой, на секунду заглушая все звуки, — …решили… Ну и я пришел вместо нее. — Поттер дважды моргнул. — Тебе нужно заполнить бумаги, так что я пришел, — медленно повторил тот, глядя весьма выразительно.
Драко нахмурился и, сделав два шага назад, раскрыл дверь. Поттер ввалился в дом, оставляя за собой следы из снега, воды и грязи. Драко толчком захлопнул дверь, ожидая, с какой стороны Поттер подступится к разговору. Если тот явился защищать честь Грейнджер перед великим злом в лице Драко Малфоя, ему самому придется выслушать добрую сотню слов, которую Драко подготовил, уже покинув дом Поттера. Для него сойдет и вариант попроще.
— Ты готов?
— Что?
— Ты зашел ко мне ради ссоры с Гермионой или ты собирался пойти к матери?
— Я склонен верить, что это она оказалась у тебя ради ссоры со мной, — отрезал Драко.