Грядут большие перемены и надо младшего сына подготовить к ним основательно, чтобы он не потерялся в будущей своей жизни среди холопов, жидов и торговцев, а оставался дворянином по духу своему и по положению в обществе.
Пётр Фролович надел свою фуражку, которая сразу отличала в нем бывшего офицера и, наказав Ване помогать тётке Марии по дому, пошёл вон со двора вслед за кучером, который отправился в обратный путь с наказом вернуться сюда через неделю, чтобы отвезти барина с сыном домой.
В училище Пётр Фролович разыскал только сторожа, который объяснил, что учителей и попечителей сегодня нет и не будет по причине окончания занятий со школьниками ещё на прошлой неделе, но именно сегодня учителя с семьями выехали за город на пикник: так по-французски они назвали выезд на лужайку у реки, чтобы повеселиться по случаю завершения учебного года. Потому барину следует прийти по делу завтра, когда директор-учитель будет здесь перебирать бумаги для отчёта в губернию.
Пётр Фролович не шибко расстроился от своей неудачи – впереди была целая неделя для устройства дел, и потому он прошёлся по городу, где не бывал уже несколько лет. В городке, по словам сестры Марии, проживало около пяти тысяч душ населения, из них половина жидов и их чернявые лица постоянно попадались ему на пути.
Он остановился у храма Георгия Победоносца, чьи незатейливые купола возвышались над самым обрывом, за которым виднелась низина с протекающей извивами речкой под чудным названием – Бася и далее за городом эта река впадала в другую по женскому имени – Проня, а уже Проня вливала свои воды в Днепр.
За рекой вдали виднелись серые крыши домов Заречья, а еще дальше на самом горизонте едва различалась ближняя деревня.
Храм был сооружен из красного и белого кирпича, причём белый кирпич был еще и побелен известью и потому строение храма выглядело нарядно на фоне посеревших бревенчатых домов и изб, крытых дранкой, которые разбегались улицами от храма в трёх направлениях. Петра Фроловича подмывало подняться на колокольню, откуда откроется вид на весь городок с его окрестностями, но это ребячество не вязалось с солидностью дворянина и Пётр Фролович, отказавшись от мысли взобраться на колокольню, направился в сторону от храма к центральной площади городка.
Центральная площадь и была основной достопримечательностью города по мысли неведомых строителей-основателей. Квадратная в плане центральная площадь обрамлялась постройками из красного кирпича, в которых размещались уездные учреждения власти, казначейство, дворянское собрание, лавки крупных торговцев, дом городничего, комендатура и еще два-три дома непонятного назначения. От центральной площади улицы разбегались на все четыре стороны света. Через пару кварталов на запад было еще две площади поменьше и третья площадь располагалась к югу.
Именно у той площади и находилось уездное училище, от которого Пётр Фролович и прошёл к центральной площади и там же, неподалёку, находилась лавка Марии. На этой небольшой территории и предстояло жить его сыну Ивану следующие несколько лет, если судьба не решит иначе.
Пётр Фролович слабо верил в Бога, как и большинство офицеров, видевших кровь и несправедливость войны. Ещё в офицерской службе Петру Фроловичу довелось принять участие в русско-турецкой войне за освобождение Болгарии от турецкого ига и полученных там впечатлений вполне хватило, чтобы усомниться в существовании Бога, допускающего такие мучения для неповинных ни в чём людей. Но в судьбу, или как говорил Пётр Фролович, в рок он охотно верил, полагая, что многие обстоятельства человеческой жизни предопределены свыше неведомыми силами и человек по жизни следует этим обстоятельствам.
Как повозка движется лошадью по дороге самостоятельно, если кучер задремал: так и жизнь человека идёт по колее, петляя и прихотливо извиваясь, пока не скроется за горизонтом, где начинается небытие. Впрочем, в загробную жизнь Пётр Фролович тоже не верил и не представлял, как там, в райских кущах или жестоком аду, могут уживаться людские души, которые по жизни ненавидели себя или принадлежали к разным сословиям. Как там, за пределами жизни, души императора и висельника, находясь рядом, будут беззлобно общаться, на непонятно каком языке, будучи равными по своему статусу перед Всевышним, который, согласно поповским проповедям, и разделил их при жизни на господина и холопа. Но пока до райской кущи было ему еще далековато и Пётр Фролович с удовольствием прошёлся по городку вдоль и поперёк, благо, что эта прогулка обошлась ему не более двух вёрст пути.