После их отлета коновал перекрестился, плюнул через левое плечо и распорядился:
— Нагрейте мне много горячей воды и прокипятите мои инструменты.
— Зачем, Ерофеич?
— Подсвинаков кастрировать.
— Это уже ни к чему. Завтра их заберут жандармы.
— До завтра я вас уже такими глухими тропами уведу в даль далекую — никаким дрыном не достанешь. Тут вам не дадут жизни, сами уже поняли.
Управившись с поросятами, коновал, не снимая белого фартука, заляпанного кровью, еще раз тщательно вымыл руки и сказал хозяину:
— Ложись, снимай штаны и подставляй задницу.
— Охти мне! Ваньку–то мово пошто холостить удумал? — вспленула руками хозяйка.
— Не боись. Я из вас обоих эти чипы проклятущие выму. Потом вы из меня. А то по этим чипам их шпиены в небе нас в любой глухомани высмотрят.
Микрочипы были похожи на продолговатые горошины.
Потом сообща погрузили весь домашний скарб, свиней и птицу на телеги, привязали к ним коров, овец и коз.
— Ну, с богом! — снял шапку и перекрестился хозяин.
— А зверье чего не забрали? — показал коновал на лис в клетках.
— Это я лисят в норе отрыл. Хотел до зимы подкормить, а потом забить жене на шапку. Отпущу–ка на волю.
— Погоди. Свяжи им морды и лапы.
— Это еще на кой?
— Я им наши горошины в ляжки вошью, пусть потом панские дрыны за ними над лесом гоняются.
Конец