Итак, проведенное на хорошем уровне мероприятие, изначально обеспеченное финансовыми ресурсами лишь наполовину, было названо сорванным, а запись концерта (и видео, и звуковая) объявлена «запоротой». Правда время расставит все на свои места. «Бог шельму метит» – так же, как метит он правду и ложь. Двумя годами позже, в 1995 году, «запоротый» концерт Десятилетия группы без какой-либо доработки будет тиражирован на видеокассете. Правда запись подвергнется существенной кастрации, и из 41-й прозвучавшей песни 11 «выпали», как и большинство междупесенных разговоров и событий. И еще одна существенная подробность. К 1995 году истекли все обязательства по отношению к спонсору концерта, так что Григорян опять показал себя расчетливым финансистом, использовавшим спонсорские деньги и не выполнившим взятые при этом обязательства. Меня, чьи песни также присутствовали на видеокассете, о ее выходе даже не уведомили. Кстати, на первом издании видеокассет было обозначено, что директором группы и конкретного проекта съемки концерта является Михаил Оразов. О том, что директором и группы, и всего мероприятия являлся именно я, знают группа «Крематорий» и ее лидер, как знает и мой до сего дня близкий друг Михаил Оразов, которого, кстати, даже не уведомили о подобной надписи. И все это сделано лишь для того, чтобы отодвинуть ушедшего из группы музыканта и директора Виктора Троегубова от проведенного именно им успешного – о чем я знал и говорил всегда – мероприятия: «Десятилетия «Крематория»…
Глава XXXXIII. ТОЛЬЯТТИ – КАЛИНИНГРАД – МОСКВА
Группа уехала в Тольятти с Михаилом Оразовым в качестве директора. Не подумайте, что Михаил как-то «подсидел» меня на этом посту. Когда он получил предложение Григоряна о директорстве, то перезвонил и спросил мое мнение. Я, несмотря на уже сложившееся мнение о деловых качествах Армена и перспективе работы с ним, не стал отговаривать Мишу. Тем более что он уже долгое время сотрудничал с группой и имел собственное мнение.
Итак, они уехали, а я решил использовать освободившиеся выходные, чтобы выполнить одно важное дело, на которое в беготне по крематорским делам не оставалось времени. Дело в том, что мои древние двенадцатилетние «жигули» начали сыпаться и я давно уже решил купить дешевую подержанную иномарку. Накопленные за несколько лет лишь пара тысяч долларов делали мои мечты очень призрачными. Чтобы купить что-то путное за такие деньги, необходимо было ехать в ту часть России, где эти машины стоили дешевле всего, а именно в Калининградскую область. К счастью, компания моих знакомых отправлялась туда как раз в те же выходные. Я «рванул» с ними.
Через три дня я въезжал в Москву на дешевом, но очень симпатичном «вольво-360» (для Европы – давно устаревшая модель, по уровню превосходящая любой отечественный автомобиль). По-моему, «Крематорий» вернулся в этот же день, и вскоре мне позвонил Григорян. Я еще не успел рассказать ему о покупке машины, как он сообщил, что я «прощен». Не в моих правилах лезть за словом в карман, и я поинтересовался, «за что был наказан?». Ответа не последовало, и мы переключились на другие темы. Шила в мешке не утаишь, и я сказал Армену: «Поздравь меня. Я купил себе машину марки «вольво»…».
…Оразов рассказывал, что после прошедших в Тольятти двух выступлений «Крематория» Григорян на одном из застолий группы сказал следующее: «Мы отыграли два концерта без Троегубова, и ничего ужасного не случилось. Как вы думаете, может, нам стоит выступать без него?». Михаил не помнит дословно всех «выступлений», но результирующее общее мнение звучало приблизительно так: «Да нет, с ним (то есть со мной) лучше. Все уже привыкли к нему…». Поверьте, для людей, высказывающих свои искренние убеждения лишь вдали от командирского ока, такие слова – почти подвиг. Подобное, как я вам рассказывал, случилось лишь во время защиты Мурашова в 1991 году. Но тогда выражать свое мнение ребятам было проще: Андрей Мурашов еще никак не соприкасался с Григоряном, и у того не существовало предубеждения против Андрея. В моем случае каждый из говоривших хоть что-то был отлично осведомлен о «чувствах и мыслях начальника».
Я потому и был «прощен» Арменом, что был еще полезен группе, ее концертной деятельности и будущему студийному альбому. Правда, оставив меня до поры до времени в коллективе, Григорян взял на себя некую обязанность раз в неделю читать мне «лекцию». Слава богу, что чаще всего это происходило по телефону, и его «непосредственное отсутствие» давало мне шанс не сорваться. Но нервы он мне щекотал круто. Так, один раз он заявил, что я – вор. Поверьте, директору рок-группы красть попросту нечего. Тем более что аппаратура «Крематория» наполовину состояла из подаренных друзьями лично мне (а не группе «Крематорий») дискотечных колонок, которые я сам же и привез на своей машине на репетиционную базу группы с помощью нашего администратора Василия Ратникова. (Кстати, уходя из группы, я оставил эти шесть колонок. «Крематорий» наверняка до сих пор использует эти мои колонки, что никак не мешает Григоряну отпускать всяческие непристойности в мой адрес.) Лежащие на базе 60.000 непродающихся пластинок «Двойного альбома» своровал бы только сумасшедший. Что касается получения денег от спонсора и последующих расплат за аппаратуру, съемку и прочее, там все было абсолютно прозрачно. Все сметы и расчеты я представлял тому же Григоряну. Так что подобное обвинение в воровстве было не просто абсурдным, но и гнусным. Но я сдержался и спросил его: «У тебя есть какие-то доказательства?». Ответу мог бы позавидовать Лаврентий Палыч Берия: «Зачем мне что-то доказывать? Это ты докажи, что не украл!».