Вообще, с исполнительской точки зрения, альбом был сделан довольно неплохо, да и звукорежиссер Юрий Бурунков поработал качественно. В ряду «крематорских» альбомов эта запись получилась удивительно прозрачной и чистенькой. Скорее всего из-за наличия некоего критерия звучания в лице (и ушах!) Мурашова свойственная группе ложка дегтя не смогла просочиться на запись, и, поверьте, это было колоссальное достижение для «Крематория»…
На одной из самых ранних стадий записи – по-моему, записывали еще барабаны – я заехал на студию. Ритм-секция была занята делом, а Григорян, сидевший в комнате отдыха с Бухаровым и Оразовым, встретил меня демонстративно неприветливо. Все его действия напоминали поведение ребенка, который нашел свою компанию для игры, а остальных окружающих воспринимает как помеху этой игре. Я пожал плечами и поехал домой. В принципе, незадолго до этого он говорил мне, что вызовет меня на студию в необходимый момент, и, вне зависимости от величины своего участия, я буду в равных условиях с остальными членами команды. Я не настаивал на подобных условиях, к тому же предлагал их сам Армен. Я согласился, приняв правила игры, и нечего было приезжать на студию самому.
От Михаила Оразова я знал, что он (Миша) довольно много сил и времени тратит на обслуживание работавшей на студии группы. Если не ошибаюсь, он присутствовал там почти каждый день. Ежедневно присутствовал и Слава Бухаров, хотя ни на одном инструменте на альбоме он так и не сыграл. В какой-то момент я узнал от Оразова, что Армен с помощью Славы пытается записать вторые голоса. До этого Григорян безоговорочно признавал мое главенство в этом вопросе, к тому же все многоголосия для записывавшегося альбома были уже отрепетированы и согласованы с ним. Но эти сепаратистские действия Армена были очень похожи на его методы, так что я нисколько не удивился. Я понял, что он настойчиво пытается оборвать последнюю нить, связывающую меня и группу, а именно найти замену моему умению придумывать и записывать многоголосия.
Те не менее, через некоторое время раздался телефонный звонок, и я услышал приглашение посетить студию с целью записи трех песен. Я в ироничном стиле поинтересовался, а куда делись остальные, и услышал в ответ, что больше от меня ничего не требуется. Мне стало ясно, что группа силами Славы Бухарова (а может, и кого-то еще) смогла записать все голоса, и лишь с тремя песнями у них ничего не получается.
На запись этих трех песен («Брат во Христе», «Некрофилия», «Jeff – Белая Кровь») мне понадобилось ровно тридцать минут. Лицо Мурашова, «принимавшего работу» из операторской за стеклянным окном, было довольным, из чего я сделал вывод, что спел нормально. Я уже начал снимать наушники, как он замахал руками и на секунду исчез. Видимо, он обращался за одобрением своей мысли к Армену, потому что, вновь появившись «в кадре», попросил меня спеть еще одну песню – «Квазимодо». Так же быстро я справился и с ней, записав в финале эффектное трехголосие, имитирующее мощный голосовой форсаж… Спустя некоторое время Григорян заявил мне, что на этом альбоме считает меня не участником группы, а приглашенным музыкантом. Меня в очередной раз удивило (но уже не поразило), что он меняет правила игры уже после ее окончания. Ведь если бы мне изначально предлагали подобный расклад, я просто отказался бы от такого участия, как сделал это на альбоме «Зомби». Но в том-то и дело, что до этого Армен говорил совсем другие слова и в очередной раз отказался от них…
На этом моя роль в записи альбома «Танго на облаке» закончилась. Хотя вру, меня еще «вызывали» на фотосъемку для альбома. Когда я приехал, оказалось, что сниматься нужно в нелепых костюмах, которые Бухаров извлек из родственных театральных источников. К счастью, на всех этой мануфактуры не хватило, так что мне достались лишь белые ботфорты – в качестве остальных предметов прикида для фото сгодились мои собственные вещи.
Некое нововведение заключалось в том, что на альбоме участники группы превратились в неких персонажей с пиратского корабля. Себя Григорян перевоплотил в Капитана Сильвера, основной аранжировщик Мурашов, естественно, стал Старпомом Казановой, безалаберный Третьяков превратился в Веселого Роджера, уравновешенный Сараев был назван Добряком Эндрю. Меня, способного улетучиваться и реализовывать собственные проекты на стороне, окрестили Человек-Дым, а Бухарова, которому на съемке достался костюм скелета, превратили в Ангела Смерти. Рискну предположить, что эта идея появилась у Армена уже после фотосъемки, хотя никакого особого значения эта мысль не имеет. А в тех костюмах «Крематорий» выступит (уже без меня) через несколько месяцев на презентации альбома «Танго на облаке»…