Следующее выступление уже говорило о полном отказе от предыдущих попыток воплотить в жизнь электрическую программу. В здании «Союзгипролесхоза» на Люсиновской 9 декабря крематорское трио (Григорян – Пушкин – Россовский) играло камерную акустику. Все выглядело симпатично, но в этом не было ничего нового. Потом Пушкин рассказывал мне, что после этого выступления в голове у всех участников группы витала мысль о распаде «Крематория».
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В середине декабря (1986 года) мне позвонил Бродкин и рассказал следующее: руководство рок-лаборатории решило дать «Крематорию» возможность выступить на планирующемся первом «Фестивале надежд». Правда предварительно группа должна была продемонстрировать свои возможности на большом сборном концерте в ДК Курчатова. Сообщив преамбулу, Дима перешел к главному: все участники команды понимают, что упускать шанс выступить на фестивале, где соберется вся Москва, нельзя, с другой стороны, в нынешнем составе выступление наверняка будет неполноценным, так как все попытки заменить меня провалились. Это было сказано открытым текстом, так как не являлось преувеличением. В «Крематории» образца 1986 года одним из наиболее существенных элементов являлось наше с Арменом вокальное двухголосие. Наши голоса компоновались идеально, что отмечали все понимающие толк в этом деле. Важна была моя доля в сценическом имидже и концертном репертуаре. Но основная необходимость моего возвращения заключалась в том, что группе для нормального развития был нужен достаточный творческий противовес диктату Армена; причем он должен был быть подкреплен «крематорским» стажем, не меньшим, чем у Григоряна. Поэтому группа просит меня вернуться хотя бы на некоторое время и помочь (одновременно Бродкин намекнул, что тем самым мне дается возможность искупить «старые грехи»).
Я оказался в непростой ситуации. С одной стороны, четыре месяца вне группы были временем, когда нарушился привычный ход жизни. Поэтому очень хотелось сразу согласиться и включиться в работу. С другой стороны, я понимал, что мой уход не случаен, а скорее закономерен, и что вдвоем с Арменом мы не уживемся (вернее «не упоемся»), а возвращение – лишь временная отсрочка, и проблема встанет снова. Наверное, решающим аргументом явились жажда активной деятельности и необходимость концертных выступлений, ведь мы все наркоманы от музыки, нам и на собственных похоронах захочется выступить.
Я вернулся.
ЗАПРЕЩЕН К ДОМОНТИРОВАНИЮ
То ли внешнее противоборство в лице сомневающихся в нас рок-лабораторских функционеров так подстегнуло нас, то ли кризис, перенесенный без меня, был так глубок, но наше воссоединение и какая-то освободившаяся при этом энергия по-новому заставили зазвучать почти дословно восстановленные в старых аранжировках песни. На концерте 20 декабря в ДК им. Курчатова (где нас со старой байкой о камерности засунули в малый зал) мы рубились так, что в большом зале не осталось почти никого, а вопрос об участии в фестивале решился автоматически.
В новогоднюю ночь мы в числе многих рок-лабораторских групп выступали в кафе «Метелица» на Калининском проспекте (ныне – Новый Арбат), где проходила новогодняя вакханалия рок-лаборатории. Правда, как я припоминаю, наибольшего «успеха» добился выступавший тогда «Центр» – в Василия Шумова летели даже пустые бутылки. Праздник «удался». Мы прилично выпили, осмелевший Григорян пригласил на танец директора рок-лаборатории Ольгу Опрятную, и танец этот со стороны смотрелся достаточно эротично… Так «Крематорий» вступал в новый, очень важный для него 1987 год.
«Фестиваль надежд» прошел в феврале. Даже неполадки в мониторной системе (мы не слышали барабанов) не смазали впечатления от нашего выступления. Места не определялись, а лауреатские звания кроме нас получили «Альянс» и «Ва-банк», но негласное решение большинства журналистов и специалистов было единодушным – «Крематорий» оказался лучшим. Хочу вспомнить одну забавную подробность нашего выступления на том фестивале. Именно в те дни, когда проходили фестивальные выступления, Центральное телевидение повторяло двенадцатисерийный фильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Эта кинокартина всегда была любима зрителями, и не только пожилого и среднего возраста – молодежь тоже была не прочь посмотреть ее еще раз. Ну а музыка Микаэла Таривердиева, особенно тема песни «Я прошу хоть ненадолго, грусть моя, ты покинь меня…», ставшей лирическим лейтмотивом фильма, известна в нашей стране каждой собаке. Наш басист Пушкин, как только попадал к фортепиано, сразу начинал наигрывать всевозможные шлягеры в любых музыкальных областях: от классики до «совковой» эстрады. Вот тут-то я и придумал «фишку», с которой «Крематорий» начал фестивальное выступление…