Бродкин (Б): Основной стратегической линией являлся выпуск добротного коммерческого альбома. С момента выхода предыдущей записи – «Иллюзорного мира» – прошло почти два года. За это время накопилось огромное количество нового материала. За столь длительный период постепенно были отброшены все средние и слабые песни, и альбом подбирался почти исключительно из хитов. Кстати, одну из отброшенных тогда песен – «2001 год» – сейчас активно гоняют FM-радиостанции, преподнося ее как новый шлягер «Крематория». Но мы-то с тобой знаем, что она была впервые исполнена аж в 1987 году на фестивале рок-лаборатории, после чего ни разу не исполнялась на концертах и не планировалась к записи… Новый альбом был очень нужен. И не только потому, что время приспело, а потому, что он должен был стать особенным. Он должен был стать коммерческим и хорошо распространиться. Не стихийным образом и не профессиональными каналами. Говорить в 1988 году о выпуске виниловых дисков группы с названием «Крематорий» было невозможно, а потому ставка делалась на сеть «писарей», занимавшихся копированием на магнитной ленте. Стояла задача сделать все, чтобы его «тираж» был максимальным и чтобы дошел он до максимального количества слушателей. И целей этих мы достигли.
Т: А ставились ли какие-нибудь творческие планки?
Б: Естественно, стояла задача записать этот альбом так, чтобы и уровень исполнительский, и уровень записи (то есть продюсерский) были качественно новыми по сравнению с предыдущими записями. Для этого, во-первых, требовалось пригласить новых музыкантов. Ведь в составе не было ни гитариста, ни барабанщика. Когда начали готовиться к записи, решили, что и более профессиональный скрипач не помешал бы. Хотя со всеми комплиментами в адрес Россовского я согласен, но это то, что касается манеры его концертной игры. Но в студийном плане, наверное, требовались дополнительные музыканты… Ну а все остальное, то, что Григорян пригласил саксофониста и семейную пару на подпевки, – это была его личная инициатива.
Т: Ты хочешь сказать, что все основные вопросы решались не лично Григоряном, а коллегиально?
Б: Большинство вопросов решались коллегиально!
Т: Кем?
Б: Я боюсь, что дам сейчас не самое точное определение… Решалось двумя людьми: мной и Григоряном. Все, что касается аранжировок, – в этом принимали участие все музыканты, а стратегические вопросы решались нами вдвоем…
Т: Почему все-таки на альбоме звучала дурацкая ритм-машинка? Не могли найти барабанщика? Но ведь был верный друг Севастьянов.
Б: Я даже не помню. То ли он к тому времени уже с головой ушел в бизнес, в какие-то комсомольские дела… Проще оказалось играть с компьютером, тем более что он не ошибается. Кондратий (Алексей Кондратьев являлся конструктором и программистом ритм-машинки в одном лице) ведь написал индивидуальную программу на каждую песню… А может быть, просто не хватало времени на введение в уже готовую музыку нового человека.
Т: А было известно, где будет производиться запись?
Б: Конечно, нет! Черновую, прикидочную запись сделали где-то у Кондратия, в служебном помещении при МАИ, на бытовой магнитофон и пульт «Электроника». Я в это время начал искать студию… У нас были хорошие отношения с инструментальной группой «Деревянное колесо», мы даже отработали несколько совместных концертов. Они первыми и записались на киностудии им. Горького, а также порекомендовали мне это место. Я съездил туда, познакомился со звукорежиссером Николаем Николаевичем Шестовым и обсудил с ним подробности. Но мало было найти студию, требовались и деньги на запись. У нас таких денег не было. Тогда мы договорились с рок-лабораторией, что они оплатят нам запись, а мы обязуемся отработать эту сумму концертами, получая за них лишь наши тарифные ставки в 6 рублей 50 копеек за каждое выступление. Ведь незадолго до этого мы прошли тарификацию Министерства культуры, в которой принимал участие и ты. Итак, те концерты, в которые нас «вписывала» рок-лаборатория, мы работали практически бесплатно.
Т: Еще о проблеме столь необходимых для группы музыкантов. Что ты скажешь о гитаристе Олеге Лагутине? Как он попал в группу?
Б: Гитарист группе был просто необходим, так как после твоего ухода в «Крематории» просто не осталось музыканта с электрогитарой. А Лагутина я хорошо знал, мы с ним много лет занимались музыкой, правда в большинстве своем кабацкой. Вся наша компания – я, Пушкин и Россовский – считала его весьма приличным гитаристом, хотя и не самого близкого «Крематорию» жанра. Как я уже сказал, он играл, в основном, ту эстрадную музыку, что потреблялась на танцплощадках и в кабаках. Ну и, по сложившейся среди отечественных музыкантов традиции, для себя Олег поигрывал западную рок-классику… Но вернемся к «Крематорию». В тот момент позволить себе пригласить крутого сессионного гитариста мы не могли – на это не было денег. А для того чтобы найти постоянного гитариста в группу, нужно вообще проделать адскую по своему объему работу, так как разыскать следовало бы не просто хорошего музыканта, но и единомышленника по музыкальному направлению. Конечно, Лагутин не был идеальным вариантом, но это было лучшее из того, что мы на тот момент имели. А так как вопрос записи альбома являлся неотложнейшей задачей, вопрос о вхождении Олега в группу был решен. А если говорить, скажем, о звукоизвлечении – он был лучшим из всех, кто до того работал в группе. К тому же он умел придумывать гитарные партии, и они нравились Григоряну. Кстати, на концертах он играл с драйвом и неплохо держался на сцене… Хотя, откровенно говоря, «Крематорий» не являлся музыкой Олега Лагутина.