Т: Я знаю, что после расставания с «Крематорием» ты еще некоторое время занимался музыкальным менеджментом, в частности был директором группы «Нюанс». Я знаю также, что ты устраивал несколько региональных рок-фестивалей.
Б: Поскольку я был довольно глубоко погружен в рок-музыку, у меня осталось большое количество связей, контактов, проектов и даже обязательств. Уже шли переговоры о рок-фестивале в Брянске. И по инерции я продолжал заниматься этой деятельностью. Многие группы, узнав о моем «расставании» с «Крематорием», стали предлагать мне место директора. Группа «Нюанс» мне просто нравилась, хотя я знал, что это – абсолютно некоммерческая команда. И именно по инерции я стал их директором и некоторое время с ними работал. Через некоторое время я просто оставил эту деятельность и по-доброму расстался с «Нюансом». Если взглянуть на мою продюсерскую деятельность глубже, то сразу станет ясно, что я никогда не был продюсером в чистом виде. С «Крематорием» меня связывало слишком многое: и дружба с большинством участников, и любовь к этой музыке, и еще многое, что невозможно определить словами. Когда произошло расставание с «Крематорием», оборвалось большинство нитей, связывающих меня с отечественной рок-музыкой. Во время работы с «Нюансом» я понял это окончательно. Все мои эмоции были растрачены в момент расставания с «Крематорием», так что «Нюанс» – и всю музыкальную деятельность – я оставил уже без сожаления.
Т: Впоследствии тебе не приходилось слушать следующие альбомы «Крематория»?
Б: В первое время меня это еще интересовало, по-моему я даже как-то съездил на концерт. Правда инициатива этой поездки принадлежала моему знакомому, недавно приехавшему из Штатов. Была зима, концерт проходил в концертном зале в Олимпийской деревне. Я тогда уже начал зарабатывать приличные деньги, и гордо приехал на концерт на недавно приобретенном «опель-сенаторе». Правда, когда подъехал на джипе «форд-бронко» Кондратий, мой пыл поубавился.
Т: Я помню этот концерт, после его окончания Кондратий подвозил меня домой. Но это было аж через четыре года после твоего ухода из группы.
Б: …Что касается альбомов «Крематория», то специально я не интересовался ими никогда. Случайно ко мне попала кассета с альбомом «Зомби» и прокрутилась у меня в машине раз десять – есть у меня привычка не вынимать кассету после первого прослушивания. Да еще есть у меня пара компакт-дисков, подаренных то ли тобой, то ли Григоряном. Но это – старые альбомы, в частности сборник «Живые и мертвые», куда вошли несколько песен с того самого альбома «Кома». Да, еще я слышал что-то типа «Микронезии». Так вот, и «Зомби», и «Микронезия» – это совсем другой «Крематорий». Это, видимо, связано с возрастом. Плюс новые музыканты – на него всегда оказывали влияние музыканты, их уровень и мышление. Недавно я где-то прочитал, что в записи «Зомби» принимал участие джазовый гитарист. Я тут же понял, что именно профессионализм гитариста вытянул эту запись. Но это уже субъективные впечатления.
Что же касается «Крематория» как явления вообще, то когда-то все мы вместе создали его на ровном месте просто из ничего, из нескольких симпатичных песенок…
“Крематорий” в 1988 – 90 гг. (интервью Григоряна)
Думаю, что история и правда – два понятия, совершенно несовместимых друг с другом. История пишется отдельными личностями, у каждой из которых всего-навсего два глаза, два уха, одна голова и объять все – невозможно. В истории «Крематория» – огромное количество легенд и фактов, врагов и друзей, побед и поражений, правды и вымысла, которые к тому же покрыты теперь алкогольно-временным туманом, который ни один глаз не прошибет. Писание мемуаров – дело пенсионеров, скрашивающих свои последние дни воспоминаниями. «Крематорий», на мой взгляд, еще достаточно молод, полон идей и сил, необходимых для их реализации. Вообще-то думать о смерти пока рановато. Исходя из этого, я был против всяческих мероприятий типа писания воспоминаний. Но Витя (Троегубов – прим. автора) и Маргарита (Пушкина – прим. автора) убедили меня в обратном. Хотя я предпочел бы думать о будущем.