Кажется, что всё остановилось в эту минуту, никто не шевелился.
Вильгельм первым нарушил эту затянувшуюся паузу. С величавым спокойствием он взял капсулу и положил себе в рот. Не прошло и минуты, как он ничком упал на пол.
Ноэль начал кричать и звать на помощь. Фридрих, быстро сориентировавшись, скрутил его и заткнул рот. Я ещё несколько мгновений не могла двинуться с места. Я не ожидала такой быстрой развязки.
Фридрих глазами указал мне на пистолет, торчащий у Вильгельма из кобуры. Когда я наконец немного пришла в себя, я вынула пистолет из кобуры и протянула Фридриху.
- Ты должен взять себя в руки и умереть как мужчина. Ты все ровно умрёшь! - сказал Фридрих Ноэлю и отдал ему пистолет.
По щекам Ноэля текли слезы. Глаза его были полны страха и мольбы о пощаде. Трясущимися руками он взял пистолет и приставил к своему виску. Выстрел. Всё было кончено. Быстрая смерть. Умение быстро принимать решения ещё одно качество сильных людей.
Фридрих схватил меня за руку и мы побежали вон из кабинета.
Вильгельм был мертв. Но машина войны запущенная им не сразу остановиться. Двигаясь по инерции, она ещё принесет много бед людям обоих стран. Без Вильгельма надежда на окончание войны стала крепче.
Нам очень хотелось верить, что конец близок.
Лишь одно теперь не давало нам покоя - « Кто так умело убрал нас с Фридрихом с поля боя, а потом вернул обратно? В чьих руках Вильгельм и мы оказались просто грозной игрушкой?»
ХII- Шанс
Страна оправлялась после долгой, изнурительной войны. Иван, как и все люди нашей страны, был усталым, измученным, но счастливым, что война, наконец, закончилась. Сейчас всех объединяло общее желание восстановить былой облик Родины и сделать её ещё краше и сильнее чем она была.
После убийства Вильгельма армия врага была обезглавлена и добить вражеское войско, бьющееся в конвульсиях, не составило особого труда для нашей, уже опытной хоть и измученной армии. Слезы радости наконец разбавили слезы утраты и боли на лице нашей Родины. Вера в будущее наполнила сердца людей.
Я не присутствовала на победном шествии нашей армии. Мне не хотелось видеть больше оружие, пусть и оружие победителей.
После смерти Вильгельма я лишь заехала к Ивану, поставила его в известность о последних событиях и мы с Фридрихом уехали к наблюдателю. Мы надеялись там найти ответы на наши оставшиеся вопросы: «Окончательная ли это победа? Установиться ли мир? Кто разыграл нами эту партию, словно мы пешки?»
Нам нужно было удостовериться, что сила которая нам мешала, а потом отступила снова не встанет против нас. Мы надеялись что у наблюдателя мы найдем ответ.
От Ивана мне ускользнуть удалось с трудном. Иван, со своими участившимися приступами паранои, боялся мне поверить. Даже после всего того, что мы вместе пережили, Иван боялся, что я его предам, что Вильгельм жив и я переметнулась на его сторону. Или что я просто решу ему отомстить за Александра.
Только благодаря помощи Фридриха мне удалось ускользнуть от людей Ивана. Без Фридриха я бы даже из здания выйти не смогла, и постигла бы меня участь Александра. Дар внушения Фридриха оказался для меня спасительным. Мне одной не хватило бы концентрации спроситься с теми кого за мной послал Иван. Иван точно знал мои возможности.
Усталый и напуганный тиран - это машина смерти, которую сложно остановить. Изменить его не возможно. Но этот тиран сейчас нужен своей стране.
Когда мы подъезжали к дому наблюдателя, я увидела что Ивана начало мучить чувство вины передо мной - он получил отчет разведки о том, что Вильгельм действительно мертв.
Протрезвев от приступа паронои, он вспомнил сколько мы вместе пережили. У него возникло желание извиниться. Но не смотря на это я предпочла больше не приближаться к нему, скрыться от него. Не могу его простить, глаза бедного Александра навсегда останутся в моей памяти.
Я до последнего надеялась, что закончится война и я заберу Александра, что смогу его вернуть. Первое, что я сделала по возвращении на родину -поехала не к Ивану, а в лечебницу к Александру. Но Александра я там не нашла. Его хрупкая психика не смогла противостоять профессиональным методам «врачей». Осталось только тело Александра, а душа его была далеко. Увидев его в таком состоянии, слёзы хлынули из моих глаз. От нестерпимой душевной боли я прикусила нижнюю губу и шепотом твердила, прижав его голову к своей груди: