Рут не терпелось увидеть город. и она настаивала, чтобы Эдвин отвел нас туда немедленно. Итак, не откладывая, мы поднялись и отправились в путь.
V. Чертоги знания
Приближаясь к городу, мы могли составить некоторое представление о его огромных размерах. Излишне говорить, что он не был похож ни на что увиденное мною до сих пор. Он состоял из множества величественных зданий, окруженных прекрасными садами и деревьями, то тут, то там виднелись пруды со сверкающей водой, чистой, как хрусталь, и отражавшей все оттенки красок, известных на Земле, а так же тех, которые не увидишь нигде, кроме духовного мира.
Не следует думать, что эти прекрасные сады имеют хотя бы малейшее сходство с чем-либо на Земле. Самые лучшие земные сады не выдержали бы сравнения с тем, что мы созерцали сейчас, с этим изобилием совершеннейших красок и богатством неземных ароматов. Как зачарованные, мы бродили по газонам, которые природа создала с такой расточительной щедростью. А я-то думал, что красоту загородной местности, где я получил первый опыт духовной жизни, вряд ли сможет что-то превзойти.
Мысленно я вернулся к узким улицам и переполненным тротуарам на Земле, зданиям, скученным из-за высоких цен на землю, тяжелому воздуху, загрязняемому потоками транспорта. Я вспомнил суету и суматоху, беспокойство деловой жизни и восторг мимолетных радостей. Я и не представлял себе, что могут существовать такие вечно прекрасные города, отличающиеся от земных, как небо от земли. Широкие улицы с прекрасно ухоженными изумрудно-зелеными газонами лучами расходились от здания, которое, как мы поняли, являлось центральным пунктом всего города. Огромный луч света спускался с его купола, и мы инстинктивно почувствовали – Эдвину не нужно было ничего говорить – что в этом храме мы все вместе можем направлять свою благодарность Великому Источнику Всего Сущего и здесь мы можем увидеть сияние истинного Бога.
Здания были не очень высокими, если измерять и сравнивать земными мерками, но они были большей частью очень широкими. Невозможно сказать, из какого материала они были построены, потому что это была по существу духовная субстанция. Их поверхность была гладкой, как мрамор, и имела тонкую, полупрозрачную структуру, напоминающую алебастр, и каждое здание излучало поток света нежнейшего оттенка. Некоторые здания были украшены резьбой, изображающей растения и цветы, некоторые не имели никаких украшений. И над всем этим равномерно и непрерывно разливалось неземное сияние, не оставляя вокруг себя ни одного темного места.
Этот город был полностью создан для учения, занятий наукой и искусством и удовольствий, которые можно получать в этой сфере. Он был открыт для всех, и все имели здесь равные права. Здесь можно было продолжать заниматься полезным и приносящим радость делом, начатым на Земле. Многие души могли позволить себе здесь удовольствия, которых они, будучи инкарнированными, были по той или иной причине лишены.
Первый дом, в который повел нас Эдвин, имел отношение к живописи. Он был огромным, и в нем находилась длинная галерея, на стенах которой были представлены все известные людям шедевры изобразительного искусства. Они были расположены таким образом, что можно было по порядку проследить за каждым шагом земного прогресса, начиная с самых ранних времен и заканчивая нашими днями. Здесь были представлены все направления живописи со всех концов Земли. Не следует думать, что собрание, которое мы сейчас рассматривали, было интересно только людям, которые знают и понимают живопись. Это совершенно не так.
Когда мы вошли, в галерее было довольно много людей, выбиравших для себя то, что им было интересно. Были и группы, которые слушали рассказы учителей, демонстрировавших различные этапы в истории живописи на примерах висящих на стенах картин. Их описания были так ясны и интересны, что были понятны каждому.
Многие из этих картин я узнал, потому что видел их «оригиналы» в земных галереях. Мы с Рут были удивлены, когда Эдвин сказал нам, что то, что мы видели на Земле, вовсе не оригиналы! Оригиналы мы видели сейчас в первый раз. А там были только бренные земные копии, которые могли погибнуть в пожаре и с течением времени подвергались тлению. А здесь мы видели непосредственный результат мысли художника, созданный в эфирном мире еще до того, как он перенес эти мысли на земное полотно. Во многих случаях можно было увидеть, где земной картине не хватало того, что имел в виду художник. Он пытался в точности передать свой замысел, но из-за земных ограничений точная концепция ускользала от него. В некоторых случаях виной тому были краски. В древние времена художник не мог достать или создать тот особенный оттенок, который он хотел получить. Он создал в духовном мире то – и результат этого мы видели сейчас – что ему не удалось перенести на материальное полотно.
Это было одно из главных отличий этих картин от тех, что я видел на Земле. Другое важное отличие заключалось в том, что здесь все картины были живыми. Эту особенность очень трудно передать словами. Духовные картины нужно увидеть, чтобы понять это. Я могу только попытаться это объяснить. Эти картины, неважно, пейзажи или портреты, не были плоскими, то есть они не казались написанными на ровном полотне. Они обладали всей полнотой рельефности. Изображенный предмет был выпуклым, как если бы это был макет, каждый элемент которого можно потрогать руками. Чувствовалось, что тень это настоящая тень, которую отбрасывает настоящий предмет. Краски светились жизнью даже на самых ранних работах, еще до того, как был достигнут значительный прогресс.
Тут мне в голову пришла проблема, за решением которой я, естественно, обратился к Эдвину. Она заключалась в следующем: выставлять в галереях все картины, происходящие из земной сферы, наверное, нежелательно, да и непрактично, а мысль о предпочтениях, основанных на чьих-либо суждениях, кажется, не совсем согласуется с духовными законами, насколько я успел это понять. Какая система используется для отбора картин, которые представлены на этих стенах? Мне ответили, что этот вопрос часто задается посетителями этой галереи. Ответ в том, что к тому времени, как земной художник, плохой, хороший или просто средний, приспосабливается к новой жизни, он уже не питает никаких иллюзий – если они у него вообще были – относительно своего творчества. Обычно у него начинается крайняя неуверенность в себе, которая подпитывается возвышенной красотой этой сферы. Так что возникает скорее проблема недостатка, нежели переизбытка!
Пока мы с Рут рассматривали портреты мужчин и женщин, имевших мировую славу и живших как в давние времена, так и в наши дни, у нас появилось странное ощущение того, что мы живем с ними в одном мире, что они живы так же, как и мы, и не являются больше историческими фигурами земных хроник.
В другой части того же здания находились помещения, где студенты, изучавшие живопись, могли учиться всему, чему только можно научиться. Они радовались свободе от земных физических ограничений. Обучение здесь дается легко, приобретать и применять знания несложно для тех, кто желает учиться. Студенту не приходится больше бороться с земными проблемами, и его продвижение вперед проходит плавно и быстро. Радость этих молодых людей распространялась на всех, кто на них смотрел. Теперь, когда с главным ужасом земной жизни – быстротечным временем и всеми мелкими неприятностями земного существования навсегда покончено, их стремлениям больше нет границ. Неудивительно, что каждый художник в этом и любом другом зале этого города наслаждался звездным часом своей духовной награды.
Подробное изучение всех картин этой галереи заняло бы у нас слишком много времени, в то время как нашей главной целью было получить общее представление об этой сфере, чтобы позже нам легче было найти дорогу и вернуться туда, где нам больше всего понравилось. Такова была мысль Эдвина, и мы с Рут охотно с ним согласились. Итак, мы не стали больше задерживаться в доме живописи и отправились в другое большое здание.
Это был дом литературы, и он вмещал все книги, достойные своего имени. Он был разделен на помещения меньшие по размеру, чем в доме живописи. Эдвин повел нас в просторную комнату, где хранились исторические хроники всех земных народов. Для того, кто был знаком с земной историей, книги, стоявшие на полках этого отдела огромной библиотеки, многое могли бы разъяснить. Читатель впервые мог бы узнать истину об истории своей страны. Каждое слово в этих книгах было абсолютной правдой. Скрыть что-то здесь невозможно, потому что в эту сферу может войти только истина.