- Рита! – воскликнул Вячеслав Олегович, в ужасе поднеся ладонь ко рту.
- Да, папа, ударь муж меня и получил бы сдачи. А если и не сдачи, то на завтра меня и след бы простыл, и плевать бы я хотела на всё: на недовольство родителей, уговоры мужа и прочее. А она терпела, потому что не могла за себя постоять, ударить в ответ, потому что хотела быть жертвой.
- Просто ты сильнее Лики, я же говорю, что ты сильнее нас всех. Моя маленькая девочка, - отец сжал пальцы Риты в своих.
- Я не сильнее, просто я другая, не такая, как Лика. А я так всегда хотела быть на неё похожей, такой же милой и доброй. Но не выходило, совершенно не выходило, - Рита удрученно улыбнулась, весь её запал пропал в мгновение ока.
- Рита, ты не хуже Лики, в чём-то даже лучше. Я люблю вас обеих одинаково, вы же обе мои маленькие девочки, – Вячеслав Олегович улыбнулся дочери, но в глазах стояли слёзы, совершенно недостойные мужчины солёные капли.
- Глупости всё это, эти разговоры, сравнения. Это всё ерунда. Просто возвращайся домой. Горе надо переживать всем вместе. Мы все одинаково виноваты перед Ликой и должны нести этот крест все вместе, только, простив друг друга, мы сможем пережить её смерть. Ты очень нужен маме, и она тебе нужна и даже не отрицай это, я знаю, потому что иначе и быть не может. Твоё место в доме, в нашем доме, ты должен поддержать маму, когда я уйду, а мама залечит твои раны, общее горе должно объединять, а не разлучать людей, - Рита порывисто сжала ладонь отца.
И Вячеслав Олегович понял, что не сможет ей отказать в возможности быть счастливой, в возможности начать всё заново. Одну дочь он уже потерял, потому что Лика была несчастна, это не должно повториться. Он должен всё сделать для того, чтобы Рита была счастлива, чтобы её жизнь удалась, чтобы она подарила ему еще одного внука, а может, и внучку.
***
Никогда еще в жизни Рита не делала за день столько неотложно важных дел: закупка продуктов, уборка в новой квартире, покупка обоев и клея. Как придирчиво выбирала она цвет обоев: розовый – слишком девчачье, голубой - слишком холодный, серый - напоминает офис, оливковый – мрачный, шоколадный – не нравится, а вот бежевый показался самым удачным. А дальше были найдены обои цвета охры, которые понравились еще больше, с мелким рубчиком, немного выпуклым и милым. А потом девушка обнаружила бледно-сиреневые обои, идеально подходящие для кухни, она увидела их и влюбилась. К концу дня Рита устала неимоверно, вспотела и еле передвигала ноги, казавшиеся свинцовыми, руку оттягивала связка рулонов покрытий для стен. С момента разговора с отцом прошла неделя, а как всё изменилось! Он всё-таки вернулся в квартиру Ковалевых и заключил хрупкое перемирие со Светланой Александровной, сделав Маргариту свободной. И за это дочь была очень благодарна отцу, оставить мать одну девушка просто не смогла бы.
Однокомнатная квартира, которую Рита сняла за небольшую плату, была в ужасающем состоянии, поэтому и стоила так недорого. Ванна не засияла чистотой даже после того, как девушка залила её целой бутылкой «Силита», она так и осталась невразумительно серого цвета. Окна, хотя и чисто вымытые, ужасали облупившимися рамами, и Рита твердо решила покрасить их, чтобы не пугаться их вида. А еще нужно было купить небольшой диванчик, потому как на хозяйском топчане, скорее всего, водились колонии клопов, и его место было на балконе, если не на свалке.
Рита перехватила связку обоев левой рукой, заметив, что на правой поперек ладони красовался красный рубец от бечевки, стягивающей рулоны. Черт, до квартиры шагать еще два квартала, надо было дождаться на остановке автобуса, а не тащиться пешком. Оттерев со лба пот, Рита зашагала дальше, стараясь идти быстрее, но получалось плохо. Когда, наконец, она добралась до нужного дома, руки нещадно ломило. Подходя к подъезду, девушка начала судорожно вспоминать в каком кармане у неё ключи, но дверь подъезда отворилась, на её счастье кто-то из жильцов в этот момент вышел на улицу. Рита подняла голову и увидела, что на пороге подъезда стоит Станислав Макаров и удивленно смотрит на неё. Никогда прежде не видела Рита этого мужчину таким растерянным, каким он выглядел сегодня на фоне обшарпанного подъезда.
- Что ты тут делаешь? – не особенно вежливо спросила она. Эта фраза пришла на ум первой, и девушка выпалила её, не задумываясь о том, какое впечатление её слова могут произвести на Макарова.
- И тебе, Рита, здравствуй, - он придержал железную дверь, пропуская девушку в подъезд и заходя следом за ней обратно в темноту передней.
- Здравствуй, - буркнула та, - ты не ответил мне, что ты тут делаешь?
- У меня родители живут в этом подъезде на четвертом этаже, - Стас прошёл за Ритой к лифту. Ему почему-то невероятно захотелось с ней поговорить, не просто буркнул пару приветственных слов, а завести беседу.
- Не знала, что у тебя есть родители, - девушка брякнула это, не подумав, и хотела откусить себе язык после такой вопиющей глупости.
- Ну, да, меня умиляет твоя уверенность, что я появился на свет каким-то новым, неизвестным науке способом, - он улыбнулся, рассматривая Риту: её светлые волосы были забраны в высокий хвост, в ушах задорно поблескивали длинные серебряные серьги, а лицо порозовело от осеннего солнца.
Рита против своей воли засмеялась, этот тяжелый день, вчерашний психологически тяжелый вечер, наполненный возмущенным молчанием матери и предостерегающим покашливанием отца, всё это напряжение вырвалось наружу, выразившись в заливистом хохоте. Она смеялась и не могла остановиться, поставив рулоны на бетонный пол, она оперлась на них одной рукой, не в силах больше держать связку и продолжала хихикать.
- Извини, - отдышавшись, сказала она, - у меня был тяжелый день, а тут еще и ты, вот я и вспылила. Даже не знаю, что нашло на меня, наверное, просто утомилась. Мне стыдно.
- Ничего, тяжелые дни бывают у всех. Ты к кому-то в гости, помогать делать ремонт? – он удивленно посмотрел на связку рулонов, на которые Рита продолжала опираться. Взявшись за бечевку, Стас взвесил их в руке, - тяжелые, однако.
- Ага, тяжелые, у меня чуть рука не отвалилась, - согласилась девушка, и, помолчав, добавила, - я тут квартиру сняла, вот решила обои поклеить новые. Старые совсем страшненькие, а хочется приходить домой и радоваться, пусть и дом твой только на время.
- На каком этаже? – спросил Макаров, видимо, он был хорошо знаком со всеми жильцами подъезда.
- На седьмом.
- А, понял я какую квартиру ты сняла, - он с интересом посмотрел на Риту, - там жила Василиса Прокопьевна, после её смерти внуки сдают однушку. Квартира «убитая» в хлам.
- Надеюсь, бабка умерла не дома, а то жутковато как-то, - беспокойно сказала девушка.
- Нет, она умерла в больнице, я хорошо помню, я тогда в 11 классе учился, – успокоил её Стас, - это были первые похороны, на которых я побывал, вот, и запомнились хорошо. Так что не бойся, умерла Василиса Прокопьевна не в твоём новом жилище.
- Слава Богу, - Рита вздохнула с облегчением и нажала кнопку лифта.
- Пошли, донесу твои обои до квартиры, а почему ты их сама тащишь? – спросил Стас, заходя в лифт и нажимая на цифру 7, двери с пронзительным скрежетом задвинулись, кабина недовольно просела, потом медленно поползла вверх по шахте.
- А кто за меня их принесет? – вопросом на вопрос ответила Рита.
- Ну, знакомый какой-нибудь, друг, родственник, - передернув плечами, обтянутыми дорогим пиджаком стального цвета, предположил Макаров.
- Папе и так тяжело, не до моих хлопот, а больше мне попросить некого, - двери лифта распахнулись, и они вышли на площадку седьмого этажа.
- Позвонила бы мне, я бы не отказал тебе в помощи, - Стас совершенно спокойно произнес эти слова, будто Рита могла вот так просто ему позвонить, а он также просто ей помочь.
Он сам удивился вырвавшимся словам, никогда Макаров не причислял себя к числу тех, кому могут звонить едва знакомые люди и просить о помощи. Тем более о физической помощи, а не содействии в продвижении по службе. Что-то в этой такой хрупкой и в то же время такой сильной женщине заставляло его говорить на редкость идиотские вещи. Самое странное, что Стас сам в них верил, это было совершенно не в его духе.