ГЛАВА 24
Дмитрий Соколов сам удивлялся тому, как нечаянно брошенная фраза об отъезде обрастала в его мозгу подробностями, пускала корни, как легко строились планы. И на все свои неприятности и печали Дима теперь смотрел через призму временности бытия в городе N. Он страстно хотел уехать, желал забыть о своей семье, ему было стыдно, но это было истиной. Слишком многое произошло, слишком большое количество шрамов осталось в душе и они не затягивались, не рубцевались, а лишь становились глубже.
Дима часто думал о Лике, вспоминал её, и ненависть к брату жгла ему сердце, но страшнее было то, что и себя он ненавидел не меньше, чем Андрея. Он упустил Лику, не смог, не сумел стать для неё опорой, не понял её боли, не разглядел. И это не давало ему спать ночами, не было в доме уголка, в котором Дмитрий обретал бы покой. Часами, просиживая в беседке, он думал о своей жизни, о Лике и проклинал всё вокруг. Он должен был уехать и попытаться забыть, иначе совсем скоро он последует за Ликой. И это был бы такой простой выход, особенно для него – любителя избегать сложности.
Всегда второй, всегда в тени, с детства, с юношества, теперь Дмитрий мечтал выбраться из полумрака. На него никто никогда не делал ставки, а после его увлечения горячительными напитками и вовсе. Теперь же Дима чувствовал в себе силу, возможность изменить всё это. Он больше не хотел выбирать простейший путь, это прошло, он перерос такой выбор. Пока брат будет отсиживаться дома, словно в тюрьме, он из заточения выберется. Ему хотелось свободы. Без этих внимательных взглядов, принюхиваний в страхе учуять спиртные пары, без этих лживых ужинов, когда в его бокале плещется виноградный сок. С этим необходимо было покончить.
В тот вечер в гостях у Соколовых был Денис Владимирович, со времен трагической гибели Лики, он редко ужинал в доме младшего брата. Денис не мог простить Андрею его провала, слишком часто он предупреждал о коварности Лики, о её странном, по мнению Дениса, взгляде на жизнь. А все игнорировали и вот – пожалуйста, Андрей лишился кресла губернатора. А какие финансовые потери это принесло, как пошатнулся статус семьи Соколовых! Но несмотря ни на что Денис не бросал семью младшего брата в беде, просто он перестал быть частым гостем в доме Валерия.
Семейство Соколовых разъединила не столько смерть Лики, сколько драка Димы и Андрея в вечер гибели девушки. Все старались делать вид, что Анжелики в этом доме никогда не было, но никто не мог забыть то, что один брат подозревал другого в адюльтере с погибшей женой. Это было пошло, но каждый из членов семьи Соколовых старался припомнить какие-то особые нотки в голосе Лики, когда та обращалась к Диме, долгие взгляды, улыбки. И если ничего подобного не вспоминалось, то воображение всегда приходило на выручку. Ни Валентина Ивановна, ни оба старших Соколова не сомневались в том, что жена Андрея всё-таки спала с Димой.
В тот вечер в столовой витал аппетитный запах телячьих отбивных, салата со слабосоленой семгой и маринованным луком, груш, протомленных в вине. От этого дурманящего запаха настроение у собравшихся за столом поднималось, и Соколовы, как могли, вели светскую беседу, стараясь обходить «скользкие» темы.
- Денис, ты так редко теперь у нас ужинаешь, наверное, надо сменить кухарку, чтобы заманить тебя новыми блюдами, - Валентина Ивановна, стараясь быть очаровательной и гостеприимной хозяйкой, подкладывала деверю отбивную.
- Валя, у вас я всегда рад бывать, но Тамару мне не хочется оставлять одну, - Денис улыбался жене брата.
- В следующий раз бери её с собой, - Валерий Владимирович с аппетитом уплетал салат.
- Обязательно, - брат улыбнулся ему, хотя прекрасно знал, что жене общество Валентины не нравится.
- А мне кажется, дядя, что вы стали нас реже посещать после вопиющего краха моего брата, - лениво процедил Дима.
Все взгляды в мгновение ока были устремлены на него, а Дмитрий, как ни в чем не бывало, подцепил вилкой кусок телятины и отправил его в рот.
- Кто-то у нас заговорил, - в голосе Андрея чувствовалась угроза, он со звоном поставил бокал на стол.
- Да пошёл ты, - с набитым ртом бросил ему младший брат.
- Мальчики, довольно, что на вас нашло? – в голосе Валерия Владимировича слышался упрек.
- После того, как моя дура-жена покончила с собой, у братца начался спермотоксикоз. Димуля, найди себе девку для увеселения и избавь нас от своего низкопробного сарказма, - Андрей язвительно улыбнулся, и, дразня брата, с наслаждением понюхав коньяк, опрокинул в себя янтарную жидкость.
- Да пошёл ты со своими советами, неудачник, - беззлобно отозвался тот, явно наслаждаясь скандалом.
- Кто бы говорил!
- Я хоть пью, но кресло губернаторское не упускал, а ты прощелкал его, - младший Соколов сказал это с издевкой, явно рассчитывая на реакцию брата.
- Эй, ты! – в голосе старшего брата прозвучала неприкрытая угроза, кулаки сжались, комкая льняную салфетку.
- Андрей! Дима! Сколько можно? До смерти надоели ваши перебранки! – в голосе отца чувствовался гнев.
Валентина Ивановна устало вздохнула, со звоном отложив вилку, а Лиза вжалась в спинку стула. Только Стас продолжал безмятежно ужинать, размеренно пережевывая куски мяса, будто он и не слышал перебранки братьев Соколовых. Как же ему это все надоело!
- Ничего, недолго тебе, Андрюха, осталось меня терпеть, - бросил Дима.
- Да ну? Тоже решил на себя руки наложить? Прямо Ромео и Джульетта, нет повести печальнее на свете… - издевательски протянул Андрей.
- Нет, я просто скоро уеду, - тот снова отрезал кусочек отбивной и с аппетитом прожевал его, - идеальная прожарка. Мне будет не хватать таких прекрасных блюд за ужином, но чем-то придется жертвовать.
- Куда собрался? В наркодиспансер? А то давно ты там не был, - хмыкнул Андрей.
- Нет, я решил перебраться ближе к центру, подальше от тебя и твоих беспочвенных обвинений и угроз, - Дима отпил сок из бокала с нарочитой небрежностью – знаешь ли, ты мне портишь настроение и аппетит. А это, по моему скромному убеждению, делает жизнь несколько менее интересной.
- К какому еще центру? – недоумевающее спросил Валерий Владимирович, – ты решил перебраться в город?
- Нет, папа, я решил перебраться ближе к Москве, возможно, в Рязань, а, может, махну и в Питер, - Дима сказал это так просто, словно сообщил, что завтра будет ужинать вне дома.
За столом повисла гнетущая тишина, и только Дима со Стасом продолжали непринужденно ужинать, остальные тревожно переглядывались. Дмитрий отрезал кусок телятины за куском, медленно их пережевывал, явно наслаждаясь вкусом еды и эффектом, произведенным его словами на семью. Первой не выдержала Лиза, молчавшая до сих пор, она сказала:
- Дима, а как же мы? Неужели ты нас бросишь?
- Да, Лиза, я уеду, - он посмотрел на сестру, в её растерянные светло-карие глаза, в побледневшее лицо, но пойти на попятную уже не мог.
- Ох, Дима, - только и могла вымолвить Лиза.
- Сынок, - Валентина Ивановна с грустью смотрела на своего младшего непутевого сына, и сердце её сжималось, - кто же там будет за тобой присматривать? Как ты сможешь жить один?
- Мама, всё не так страшно, может вдали от всего этого, - он обвел рукой столовую, - я смогу зажить нормально. Может, даже смогу долго продержаться, и не буду пить.
- Дима, - мать всхлипнула и спрятала лицо в салфетке.
- Мам, ты же знаешь, что это просто вопрос времени, я сорвусь. Но я должен попытаться отсрочить этот момент. Здесь я задыхаюсь, я мечусь, как раненый зверь, я не могу видеть Андрея, я злюсь, - Дмитрий постарался быть как можно более убедительным, но мать продолжала всхлипывать.
- Дима, - Валерий Владимирович строго смотрел на сына, - ты точно всё решил? Может, тебе стоит всё еще раз обдумать? Возможно, стоит переехать в городскую квартиру, попробовать пожить самостоятельно, а там…
- Папа, разве это что-то поменяет? Я хочу сбежать из этого города, я хочу больше никогда в жизни не видеть того моста, я хочу, чтобы мне ничего не напоминала о…, - Дима запнулся, но не смог произнести имя Лики. Соколовы не понимала его привязанности к погибшей жене Андрея, и считали это очередной блажью психически неуравновешенного человека.